Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

А что предложило им социалистическое государство?


1 Сталин. Сочинения. М., 1951 г. -- т. 13, стр. 258.

2 В 60-х гг. XIX в. помещики и администрация Таврической губернии
ходатайствовали о полном выселении крымских татар в Турцию; Александр II
отказал. В 1943 г. о том же ходатайствовал гауляйтер Крыма; Гитлер отказал.

3 Конечно, всех изворотов не предусмотреть и Мудрому Кормчему. В 1929-м
изгоняли из Крыма татарских князей и высоких особ. Это делали мягче, чем в
России: их не арестовывали, они сами уезжа.ти в Среднюю Азию. Здесь среди
родственного мусульманского населения они постепенно прижились,
благоустроились. И вот через 15 лет туда же привезли под гребенку всех
трудящихся татар! Старые знакомые встретились. Только трудящиеся были
изменниками и ссыльными, а бывшие князья занимали прочные посты в советском
аппарате, многие -- в партии.

4 Эти конвоиры -- как и что понимали в своих действиях? Марию Сумберг
ссылал сибирский солдат с р. Чулым. Вскоре он демобилизовался, приехал домой
-- и там увидел ее и осклабился вполне радостно и душевно: "тЈтя! Вы -- меня
помните?.."

5 Семенов Тян-Шанский. "Россия". Том XVI.

--------
Глава 5. Кончив срок

За восемь лет тюрем и лагерей не слышал я слова доброго о ссылке ни от
кого, побывавшего в ней. Но еще с самых первых следственных и пересыльных
тюрем, потому что слишком давят человека шесть каменных сближенных
плоскостей камеры, засвечивается тихая арестантская мечта о ссылке, она
дрожит, переливается маревом, и вздыхают на тЈмных нарах тощие арестантские
груди:
-- Ах, ссылка! Если бы дали ссылку!
Я не только не минул этой общей участи, но во мне мечта о ссылке
укрепилась особенно. На иерусалимском глиняном карьере я слушал петухов из
соседней деревни -- и мечтал о ссылке. И с крыши Калужской заставы смотрел
на слитную чуждую громаду столицы и заклинал: по дальше от неЈ, подальше бы
в ссылку! И даже послал я наивное прошение в Верховный Совет: заменить мне 8
лет лагерей на пожизненную ссылку, пусть самую далЈкую и глухую. Слон в
ответ и не чихнул. (Я не соображал еще, что пожизненная ссылка никуда от
меня не уйдЈт, только будет она не вместо лагеря, а после него.)
В 1952 году из трЈхтысячного "российского" лагпункта Экибастуза
"освободили" десяток человек. Это очень странно выглядело тогда: Пятьдесят
Восьмую -- и выводили за ворота! Три года перед тем стоял Экибастуз -- и ни
одного человека не освобождали, да и срок никому не кончался. А это, значит,
кончились первые военные десятки у тех немногих, кто дожил.
С нетерпением ждали мы от них писем. Несколько пришло, прямых или
косвенных. И узнали мы, что почти всех отвезли из лагеря в ссылку, хотя по
приговору никакой ссылки у них не было.

Страницы: (377) :  <<  ... 267268269270271272273274275276277278279280281282 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И я выходил и делал гримасы, чтобы моего лица не узнали на
фотографической карточке (сцену снимали при магнии). Благодаря этим
гримасам в городе расплылся слух, что я гениальный, но и сумасшедший в то
же время человек. Было обидно, в особенности потому, что гримасы были вовсе
не нужны: снимал нас реквизированный и прикрепленный к театру фотограф, и
поэтому на карточке не вышло ничего, кроме ружья, надписи: "Да здравст..."
и полос тумана.
Семь тысяч я съел в 2 дня, а на остальные 93 решил уехать из
Владикавказа.
Почему же? Почему именно в Тифлис? Убейте, теперь не понимаю. Хотя
припоминаю: говорили, что:
1) в Тифлисе открыты все магазины;
2) - " - есть вино;
3) - " - очень жарко и дешевы фрукты;
4) - " - много газет и т.д... и т.д.
Я решил ехать. И прежде всего уложился. Взял свое имущество - одеяло,
немного белья и керосинку.
В 1921 году было несколько иначе, чем в 1924 г. Именно нельзя было так
ездить: снялся и поехал черт знает куда! Очевидно, те, что ведали
разъездами граждан, рассуждали приблизительно таким образом:
- Ежели каждый начнет ездить, то что же это получится?
Нужно было поэтому получить разрешение. Я немедленно подал куда
следует заявление и в графе, в которой спрашивается:
- А зачем едешь?
Написал с гордостью:
- В Тифлис для постановки моей революционной пьесы.
Во всем Владикавказе был только один человек, не знавший меня в лицо,
и это именно тот бравый юноша с пистолетом на бедре, каковой юноша стоял,
как пришитый, у стола, где выдавались ордера на проезд в Тифлис.
Когда очередь дошла до моего ордера и я протянул к нему руку, юноша
остановил ее на полпути и сказал голосом звонким и непреклонным:
- Зачем едете?
- Для постановки моей революционной пьесы.
Тогда юноша запечатал ордер в конверт, и конверт, а с ним и меня
вручил некоему человеку с винтовкой, молвив:
- В особый отдел.
- А зачем? - спросил я.
На что юноша не ответил.
Очень яркое солнце (это единственное, что есть хорошего во
Владикавказе) освещало меня, пока я шел по мостовой, имея по левую руку от
себя человека с винтовкой...

Булгаков Михаил Афанасьевич   
«Богема»