Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Вот, значит, куда
везли Арвида три года назад -- в Уральский изолятор. И что-то не очень
вступились за голубчика Атлантический пакт и папа-миллиардер.2
А тем временем нас по одному начинают вызывать в Областную Комендатуру
-- это тут же, во дворе облВД, это -- такой полковник, майор и многие
лейтенанты, которые заведуют всеми ссыльными Джамбульской области. К
полковнику, впрочем, нам ходу нет, майор лишь просматривает наши лица, как
газетные заголовки, а оформляют нас лейтенанты, красиво пишущие перьями.
Лагерный опыт отчЈтливо бьЈт меня под бок: смотри! в эти короткие
минуты решается вся твоя будущая судьба! Не теряй времени! Требуй,
настаивай, протестуй! Напрягись, извернись, изобрети что-нибудь, почему ты
обязательно должен остаться в областном городе или получить самый близкий и
удобный район. (И причина эта есть, только я не знаю о ней: второй год
растут во мне метастазы после лагерной незаконченной операции.)
Не-ет, я уже не тот... Я не тот уже, каким начинал срок. Какая-то
высшая малоподвижность снизошла на меня, и мне приятно в ней пребывать. Мне
приятно не пользоваться суетливым лагерным опытом. Мне отвратительно
придумывать сейчас убогий жалкий предлог. Никто из людей ничего не знает
наперЈд. И самая большая беда может постичь человека в наилучшем месте, и
самое большое счастье разыщет его -- в наидурном. Да даже узнать,
расспросить, какие районы области хорошие, какие плохие -- я не успел, я
занят был судьбой старого инженера.
На его деле какая-то охранительная резолюция стоит, потому что ему
разрешают выйти пешком своими ногами в город, дойти до ОблВодСтроя и
спросить себе там работы. А всем остальным нам одно назначение:
Кок-Терекский район. Это -- кусок пустыни на севере области, начало
безжизненной Бет-Пак-Дала, занимающей весь центр Казахстана. Вот тебе и
виноград!..
Фамилию каждого из нас кругловато вписывают в бланк, отпечатанный на
корявой рыжей бумаге, ставят число, подкладывают нам -- распишитесь.
Где это я уже встречал подобное? Ах, это когда мне объявляли
постановление ОСО. Тогда тоже вся задача была -- взять ручку и расписаться.
Только тогда бумага была московская, гладкая. Перо и чернила, впрочем, такие
же дрянные.
Итак, что' же мне "объявлено сего числа"? Что я, имярек, ссылаюсь
навечно в такой-то район под гласный надзор (старая царская терминология!)
районного МГБ и в случае самовольного отъезда за пределы района буду судим
по Указу Президиума Верхсовета, предусматривающему наказание 20 (двадцать)
лет каторжных работ.
Ну что ж, всЈ законно. Ничто не удивляет нас. Мы охотно подписываем.3 В
моей голове настойчиво закручивается эпиграмма, немного длинноватая, правда:

Чтоб сразу, как молот кузнечный
Обрушить по хрупкой судьбе, --
Бумажку: я сослан навечно
Под гласный надзор МГБ.

Страницы: (377) :  <<  ... 271272273274275276277278279280281282283284285286 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
КУЗАКОВ (забеспокоился). Слушай, а может, он клинья подбивает, а?
ГАЛИНА. Ну что ты. Ему уже лет под пятьдесят. Да и глупости все это. Ты
ведь знаешь.
КУЗАКОВ. Ну смотри. Делай, как тебе лучше. (Взглянул на часы.) Ну
вот... пора. (Поднялся.)
ГАЛИНА. Ты возьми один ключ. Возьми с собой.
КУЗАКОВ. Зачем мне ключ?
ГАЛИНА. Я буду ждать тебя каждый день.

Они обнялись.

КУЗАКОВ. Чудная. Раньше мая не вернусь - все равно... Ну ладно,
ладно... Много ждала, немного подождешь. Пару лет отпахал, а теперь
как-нибудь... Отмахнемся.
ГАЛИНА. Подожди... Если на этот раз у нас будет ребенок... Слышишь?..
КУЗАКОВ. Сын. На меньшее я не согласен... А что - уже...
ГАЛИНА. Нет... Не знаю...
КУЗАКОВ. Если что - отбей мне телеграмму.
ГАЛИНА. Телеграмму? С ума сошел. Как же ее отобьешь, телеграмму?
КУЗАКОВ. А просто: "Все в порядке. Жена".
ГАЛИНА. Да ну тебя...
КУЗАКОВ. Говорю тебе, телеграмму. И никаких!.. Ну, прощай...

Свет медленно гаснет, музыка затихает, поворачивается круг, и свет
медленно зажигается.
Кузаков сидит в кресле с портретом жены в руках. Затем он направляется
в другую комнату и зажигает там свет. Перед нами небольшая комнатка,
предназначенная, по-видимому, для спальни. Но она сейчас заставлена старой
мебелью. Здесь и никелированная кровать, и комод, и слоны на комоде, и
громоздкие настольные часы.
Кузаков, остановившись в дверях, попеременно рассматривает обе комнаты,
после чего входит в спальню, падает на кровать и лежит некоторое время,
глядя в потолок. Но вот он что-то услышал, вскочил, выбежал в сени и через
мгновение вернулся вместе с Валерией, стюардессой лет двадцати шести.

ВАЛЕРИЯ (сунула ему в руки плащ). Держите. (Молча уселась в кресло,
достала сигареты, закурила.)
КУЗАКОВ. Вы к Галке, верно?.. Когда она придет, вы не знаете?
ВАЛЕРИЯ. Я думала, она дома.
КУЗАКОВ. Когда у нее кончается работа?
ВАЛЕРИЯ. Когда как. Не знаю...

Вампилов Александр Валентинович   
«Кладбище слонов»