Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Преподавать! -- снова почувствовать себя человеком! Стремительно войти в
класс и огненно обежать ребячьи лица! Палец, протянутый к чертежу -- и все
не дышат! Разгадка дополнительного построения -- и все вздыхают
освобождЈнно.
Не могу спать! Хожу, хожу, хожу под луной. Поют ишаки! Поют верблюды! И
всЈ поЈт во мне: свободен! свободен!
Наконец, я ложусь подле товарищей на сено под навесом. В двух шагах от
нас стоят лошади у своих яслей и всю ночь мирно жуют сено. И кажется, ничего
роднее этого звука нельзя было во всей вселенной придумать для нашей первой
полусвободной ночи.
Жуйте, беззлобные! Жуйте, лошадки!..

На следующий день нам разрешают уйти на частные квартиры. По своим
средствам я нахожу себе домик-курятник -- с единственным подслеповатым
окошком и такой низенький, что даже посередине, где крыша поднимается выше
всего, я не могу выпрямиться в рост. "Мне б избЈнку пониже..." -- когда-то в
тюрьме писал я мечтательно о ссылке. Но всЈ-таки мало приятно, что головы
нельзя поднять. Зато -- отдельный домик! Пол -- земляной, на него --
лагерную телогрейку, вот и постель! Но тут же ссыльный инженер,
преподаватель Баумановского института, Александр Климентьевич Зданюкевич,
одолжает мне пару деревянных ящиков, на которых я устраиваюсь с комфортом.
Керосиновой лампы у меня еще нет (ничего нет! -- каждую нужную вещь придется
выбрать и купить, как будто ты на земле впервые) -- но я даже не жалею, что
нет лампы. Все годы в камерах и бараках резал души казЈнный свет, а теперь я
блаженствую в темноте. И темнота может стать элементом свободы! В темноте и
тишине (могло бы радио доноситься из площадного динамика, но третий день оно
в Кок-Тереке бездействует) я просто так лежу на ящиках -- и наслаждаюсь!
Чего мне еще хотеть?..
Однако утро 6 марта превосходит все возможные желания! Моя хозяйка,
новгородская ссыльная бабушка Чадова, шЈпотом, не осмеливаясь вслух, говорит
мне:
-- Поди-ка там радио послушай. Что-то мне сказали, повторить боюсь.
Действительно, заговорило. Я иду на центральную площадь. Толпа человек
в двести -- очень много для Кок-Терека, сбилась под пасмурным небом вокруг
столба, под громкоговорителем. Среди толпы -- много казахов, притом старых.
С лысых голов они сняли пышные рыжие шапки из ондатры и держат в руках. Они
очень скорбны. Молодые -- равнодушнее. У двух-трЈх трактористов фуражки не
сняты. Не сниму, конечно, и я. Я еще не разобрал слов диктора (его голос
надрывается от драматической игры) -- но уже осеняет меня понимание.
Миг, который мы с друзьями призывали еще во студентах! Миг, о котором
молятся все зэки ГУЛаг'а (кроме ортодоксов)! Умер, азиатский диктатор!
СкорЈжился, злодей! О, какое открытое ликование сейчас там у нас, в
Особлаге! А здесь стоят школьные учительницы, русские девушки, и рыдают
навзрыд: "Как же мы теперь будем?.

Страницы: (377) :  <<  ... 277278279280281282283284285286287288289290291292 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Metzler. Gott erhalt ihn! Ein rechtschaffener Herr!

Sievers. Nun denk, ist das nicht schandlich? Da werfen sie
ihm einen
Buben nieder, da er sich nichts weniger versieht. Wird sie aber
schon wieder
dafur lausen!

Metzler. Es ist doch dumm, da? ihm der letzte Streich mi?gluckt
ist! Er
wird sich garstig erbost haben.

Sievers. Ich glaub nicht, da? ihn lang was so verdrossen hat.
Denk
auch: alles war aufs genaueste verkundschaft, wann der Bischof aus
dem Bad
kam, mit wieviel Reitern, welchen Weg; und wenn's nicht war durch
falsche
Leut verraten worden, wollt er ihm das Bad gesegnet und ihn
ausgerieben
haben.

Erster Reiter. Was rasoniert ihr von unserm Bischof? Ich glaub,
ihr
sucht Handel.

Sievers. Kummert euch um eure Sachen! Ihr habt an unserm
Tisch nichts
zu suchen.

Zweiter Reiter. Wer hei?t euch von unserm Bischof despektierlich
reden?

Sievers. Hab ich euch Red und Antwort zu geben? Seht doch den
Fratzen!

Erster Reiter (schlagt ihn hinter die Ohren).

Metzler. Schlag den Hund tot!

(Sie fallen ubereinander her.)

Zweiter Reiter. Komm her, wenn du 's Herz hast.

Wirt (rei?t sie voneinander). Wollt ihr Ruh haben! Tausend
Schwerenot!
Schert euch 'naus, wenn ihr was auszumachen habt. In meiner Stub
soll's
ehrlich und ordentlich zugehen. (Schiebt die Reiter zur Tur hinaus.)
Und ihr
Esel, was fanget ihr an?

Metzler. Nur nit viel geschimpft, Hansel, sonst kommen wir dir
uber die
Glatze. Komm, Kamerad, wollen die drau?en bleuen.

(Zwei Berlichingsche Reiter kommen.)

Erster Reiter. Was gibt's da? .

Sievers. Ei guten Tag, Peter! Veit, guten Tag! Woher?

Zweiter Reiter...

Гёте, Иоганн Вольфганг фон (Goethe, Johann Wolfgang von)   
«Gotz von Berlichingen mit der eisernen Hand»