Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

ТвоЈ тело есть прежде всего достояние
Отечества.
Прежде всего -- кто они были по возрасту, когда сходились с противником
не в бою, а в постелях? Уж наверное не старше тридцати лет, а то и двадцати
пяти. Значит -- от первых детских впечатлений они воспитаны после Октября, в
советских школах и в советской идеологии! Так мы рассердились на плоды своих
рук? Одним девушкам запало, как мы пятнадцать лет не уставали кричать, что
нет никакой родины, что отечество есть реакционная выдумка. Другим
прискучила пуританская преснятина наших собраний, митингов, демонстраций,
кинематографа без поцелуев, танцев без обнимки. Третьи были покорены
любезностью, галантностью, теми мелочами внешнего вида мужчины и внешних
признаков ухаживания, которым никто не обучал парней наших пятилеток и
комсостав фрунзенской армии. ЧетвЈртые же были просто голодны -- да,
примитивно голодны, то есть им нечего было жевать. А пятые, может быть, не
видели другого способа спасти себя или своих родственников, не расстаться с
ними.
В городе Стародубе Брянской области, где я был по горячим следам
отступившего противника, мне рассказывали, что долгое время стоял там
мадьярский гарнизон -- для охраны города от партизан. Потом пришЈл приказ
его перебросить -- и десятки местных женщин, позабыв стыд, пришли на вокзал
и, прощаясь с оккупантами, так рыдали, как (добавлял один насмешливый
сапожник) "своих мужей не провожали на войну".
Трибунал приехал в Стародуб днями позже. Уж наверно не оставил доносов
без внимания. Уж кого-то из стародубских плакальщиц послал на воркутскую
шахту N 2.
Но чья ж тут вина? Чья? Этих женщин? Или -- нас, всех нас,
соотечественники и современники? Каковы ж были мы, что от нас наши женщины
потянулись к оккупантам? Не одна ли это из бесчисленных плат, которые мы
платим, платим и еще долго будем платить за наш путь, поспешно избранный,
суматошно пройденный, без оглядки на потери, без загляда вперед?
Всех этих женщин и девушек, может быть, следовало предать нравственному
порицанию (но выслушать и их), может быть, следовало колко высмеять -- но
посылать за это на каторгу? в полярную душегубку??
-- Да это Сталин послал! Берия!
Нет, извините! Те, кто послал, и содержал, и добивал -- сейчас в
общественных советах пенсионеров и следят за нашей дальнейшей
нравственностью. А мы все? Мы услышим: "немецкие подстилки" -- и понимающе
киваем головами. То, что мы и сейчас считаем всех этих женщин виновными --
куда опаснее для нас, чем даже то, что они сидели в своЈ время.
-- Хорошо, но мужчины-то попали за дело?! Это -- предатели родины и
предатели социальные.
Можно бы и здесь увильнуть. Можно бы напомнить (это будет правда), что
главные преступники, конечно, не сидели на месте в ожидании наших трибуналов
и виселиц.

Страницы: (377) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

....."

Алиса (в окне)

Кто здесь поет и бормочет?

Бертран

Сторож замка.

Алиса

Ах, это вы, Рыцарь-Несчастие! Прошу вас, отойдите от окна! Моя госпожа
нездорова, ее расстраивает ваше пенье.

Бертран

Я отойду.


СЦЕНА II

Переход в замке.

Алиса

Святой отец, как вы меня перепугали!

Капеллан

Я не хотел вас пугать, прекрасная дама.

Алиса

Вы, верно, ждете графа?

Капеллан

Нет, не графа.

Алиса

Или, чтобы паж передал графине...

Капеллан

И не граф, и не графиня, и не паж... вы не очень проницательны, моя
красавица...

Алиса

Святой отец, я теряюсь в догадках...

Капеллан (обнимая ее)

Дело проще, чем вы думаете, дорогая Алиса.

Алиса

Ваш сан, ваш возраст...

Капеллан

Ну, это я сам знаю, плутовка... ты не откажешься от маленького
подарка...

Алиса

Кто-то идет сюда... оставьте меня, я буду кричать!

Капеллан (убегая)

Святой Иаков! Хорошо же, я вам это припомню...

Алискан

Кто здесь шепчется в темноте?

Алиса

Это я... прекрасный паж... мне страшно... мне почудилось, что здесь
кто-то есть...

Алискан

Без сомнения, Алиса...

Блок Александр Александрович   
«Роза и крест»