Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

И тогда крикнули на них:
-- Цыц! Назад! вообще не вспоминать! Вообще -- забыть! Никакого
Архипелага не было -- ни хорошего, ни плохого! Вообще -- замолчать! Забыть!
Так первый ответ был -- судорожное порханье.
Второй -- основательная закладка пролома.
Третий ответ -- забытьЈ.
Право воли знать об Архипелаге вернулось в исходную глухую точку -- в
1953 год.
И спокойно снова любой литератор может распускать благонюни о перековке
блатных. Или снимать фильм, где служебные собаки сладострастно рвут людей.
ВсЈ делать так, как бы не было ничего, никакого пролома в Стене.
И молодЈжь, уставшая от этих поворотов (то в одну сторону говорят, то в
другую), машет рукой -- никакого "культа", наверно, не было, и никаких
ужасов не было, очередная трепотня. И идЈт на танцы.
Верно сказано: пока бьют -- пота' и кричи! А по'сле кричать станешь --
не поверят.

___

Когда Хрущев, вытирая слезу, давал разрешение на "Ивана Денисовича" он
ведь твЈрдо уверен был, что это -- про сталинские лагеря, что у н е г о --
таких нет.
И Твардовский, хлопоча о верховной визе, тоже искренне верил, что это
-- о прошлом, что это -- кануло.
Да Твардовскому простительно: весь публичный столичный мир, окружавший
его, тем и жил, что вот -- оттепель, что вот -- хватать прекратили, что вот
-- два очистительных съезда, что вот возвращаются люди из небытия, да много
их! За красивым розовым туманом реабилитаций скрылся Архипелаг, стал невидим
вовсе.
Но я-то, я! -- ведь и я поддался, а мне непростительно. Ведь и я не
обманывал Твардовского! Я тоже искренне думал, что принЈс рассказ -- о
прошлом! Уж мой ли язык забыл вкус баланды? -- я ведь клялся не забывать. Уж
я ли не усвоил природы собаководов? Уж я ли, готовясь в летописцы
Архипелага, не осознал, до чего он сроден и нужен государству? О себе, как
ни о ком, я уверен был, что надо мною не властен этот закон:

Дело-то забывчиво, тело-то заплывчиво.

Но -- заплыл. Но -- влип... Но -- поверил... Благодушию метрополии
поверил. Благополучию своей новой жизни. И рассказам последних друзей,
приехавших оттуда: мягко стало! режим послабел! выпускают, выпускают! целые
зоны закрывают! энкаведешников увольняют...
Нет, -- прах мы есть! Законам праха подчинены. И никакая мера горя не
достаточна нам, чтоб навсегда приучиться чуять боль общую. И пока мы в себе
не превзойдЈм праха -- не будет на земле справедливых устройств -- ни
демократических, ни авторитарных.
Так вот неожидан оказался мне еще третий поток писем от зэков
н ы н е ш н и х, хотя он-то и был самый естественный, хотя его-то и должен
был я ждать в первой череде.
На измятых бумажках, истирающимся карандашом, потом в конвертах
случайных, надписанных уже часто вольняшками и отправленных, значит по левой
-- слал мне свои возражения, и даже гнев, -- сегодняшний Архипелаг.

Страницы: (377) :  <<  ... 321322323324325326327328329330331332333334335336 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Поверьте мне, я загрущу
Тогда, обманутый мечтами
О сладостном союзе с вами,
Я небо плачем возмущу
И землю орошу слезами.
Покину только я Мадрид,
Как уж дон Педро, без сомненья,
Свой замысел осуществит,
И с отчего благословенья
Вас Гименей соединит...
И так же, как мертвец, сеньора,
Не сможет защитить себя
От оскорбителя и вора,
Не защищу себя и я,
Коль с вами разлучусь я скоро.

Донья Анна

Я, может, с виду холодна,
Но ваш отъезд тому виною.
Дон Фелис, я потрясена!
Ведь вы, я все теперь открою,
Меня увозите с собою.
Огонь всех чувств моих потух,
Во мне уже нет больше силы;
Все, все мое у вас, мой милый:
Глаза, дыханье, руки, слух...
Я дух теперь, бесплотный дух!
Желания любви моей,
Ее страданья и томленье
Разлука обострит сильней:
Чем дальше свет ваш, тем длинней
Падет на сердце тень сомненья.
Словами убеждать - искусство.....

Вега Карпио, Лопе Феликс де (Vega Carpio, Lope Felix de)   
«Крестьянка из Хетафе»