Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

А тогда как же говорить? Переступая их мраморные назеркаленные пороги,
всходя по их ласковым коврам, я должен принять на себя исходные путы,
шЈлковые нити, продЈрнутые мне через язык, через уши, через веки, -- и потом
это всЈ пришито к плечам, и к коже спины и к коже живота. Я должен принять
по меньшей мере:
1. Слава Партии за всЈ прошлое, настоящее и будущее! (А значит, не
может быть неверна общая наказательная политика. Я не смею усумниться в
необходимости Архипелага вообще. И не могу утверждать, что "большинство
сидит зря").
2. Высокие чины, с которыми я буду разговаривать -- преданы своему
делу, пекутся о заключЈнных. Нельзя обвинить их в неискренности, в
холодности, в неосведомлЈнности (не могут же они, всей душой занимаясь
делом, не знать его!).
Гораздо подозрительнее мотивы моего вмешательства: что -- я? почему --
я, если вовсе не обязан по службе? Нет ли у меня каких-нибудь грязных
корыстных целей?.. Зачем я могу вмешиваться, если Партия и без меня всЈ
видит и без меня всЈ сделает правильно?
Чтоб немножко выглядеть покрепче, я выбираю такой месяц, когда выдвинут
на ленинскую премию, и вот передвигаюсь как пешка со значением: может быть
еще и в ладьи выйдет?

Верховный Совет СССР. Комиссия законодательных предположений.
Оказывается, она уже не первый год занята составлением нового Исправ-Труд
Кодекса, то есть кодекса всей будущей жизни Архипелага -- вместо кодекса
1933 года, существовавшего и никогда не существовавшего, как будто и не
написанного никогда. И вот мне устраивают встречу, чтобы я, взращенец
Архипелага, мог познакомиться с их мудростью и представить им мишуру своих
домыслов.
Их восемь человек. Четверо удивляют своей молодостью: хорошо, если эти
мальчики ВУЗ успели кончить, а то и нет. Они так быстро всходят к власти!
они так свободно держатся в этом мраморно-паркетном дворце, куда я допущен с
большими предосторожностями. Председатель комиссии -- Иван Андреевич
Бадухин, пожилой, какой-то беспредельный добряк. Кажется, от него бы
зависело -- он завтра же бы Архипелаг распустил. Но роль его такова: всю
нашу беседу он сидит в сторонке и молчит. А самые тут едучие -- два
старичка! -- два грибоедовских старичка, тех самых,

ВремЈн очаковских и покоренья Крыма,

вылитые те, закостеневшие на усвоенном когда-то, да я поручиться готов, что
с 5 марта 53-го года они даже газет не разворачивали -- настолько уже ничего
не могло произойти, влияющего на их взгляды! Один из них -- в синем пиджаке,
и мне кажется -- это какой-то придворный голубой екатерининский мундир, и я
даже различаю след от свинченной екатерининской серебряной звезды в
полгруди. Оба старичка абсолютно и с порога не одобряют всего меня и моего
визита -- но решили проявить терпение.

Страницы: (377) :  <<  ... 345346347348349350351352353354355356357358359360 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Воспоминания далеких дней моей юности, воспоминания о путешествиях пешком по дикому побережью Корнуэлла, о разговорах - в кухнях с земляными полами или среди плетенок для ловли раков - с бедняками, которые были стары, когда я была молода, слишком туманны, чтобы на них можно было положиться. Много лет спустя я провела три зимы в Сент-Айвс, но к этому времени старинный диалект помнили только старики на уединенных фермах среди вересковых равнин. Филологи, к трудам которых я обращалась, не всегда придерживались единого мнения о том, как лучше передать мягкие, певучие, редуцированные гласные корнуэльского наречия, или в том, насколько далеко распространились по каменным грядам некоторые девонские речевые формы. Весьма возможно, что кое в чем я ошиблась, но избежать этого риска было нельзя. Без их характерной речи мои рыбаки не принадлежали бы Корнуэллу, который я любила. Э. Л. В.
     Нью-Йорк, ноябрь 1944 г.
     Названием романа являются слова из фразы, с которой, по библейским преданиям, бог обратился к Моисею: "Не подходи сюда: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая". Эти слова вспоминает перед смертью героиня романа Беатриса Телфорд.
     Эпиграф к роману взят из поэмы Джона Мильтона "Потерянный рай". В четвертой песне описывается, как Сатана, решив искусить человека, проник в рай, где жили Адам и Ева, и принял образ жабы. Расположившись около самого уха Евы, он старался вдохнуть в нее свой яд и затуманить ее мозг фантастическими видениями. Сатана надеялся возбудить в ней недовольство, беспокойные мысли, необузданные желания. Но в то время как Сатана приводил в исполнение свой замысел, один из посланных богом ангелов - Итуриэль - коснулся Сатаны копьем, и Сатана тотчас принял свой настоящий облик, так как прикосновение небесного оружия разоблачает всякий обман. Сатана вступил в спор с архангелом Гавриилом, после чего был вынужден удалиться...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Сними обувь твою»