Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Он со многим согласен! Он согласен, что деньги на ларЈк надо
увеличить и посылок надо больше, и не надо регламентировать состава посылок,
как делает Комиссия Предположений (но от него это не зависит, решать это всЈ
будет не министр, а новый Исправ-Труд Кодекс); он согласен, чтоб
жарили-варили из своего (да нет его, своего); чтобы переписка и бандероли
вообще были неограничены (но это большая нагрузка на лагерную цензуру); он и
против аракчеевских перегибов с постоянным строем (но нетактично в это
вмешиваться: дисциплину легко развалить, трудно установить); он согласен,
что траву в зоне не надо выпалывать (другое дело -- в Дубровлаге около
мехмастерских развели, видите ли, огородики, и станочники возились там в
перерыв, у каждого по 2-3 квадратных метра под помидорами или огурцами --
велел министр тут же срыть и уничтожить, и этим гордится! Я ему: "связь
человека с землЈй имеет нравственное значение", он мне: "индивидуальные
огороды воспитывают частнособственнические инстинкты" ). Министр даже
содрогается, как это ужасно было: из "зазонного" содержания возвращали в
лагерь за проволоку. (Мне неудобно спросить: кем он в это время был и как
против этого боролся.) Больше того: министр признаЈт, что содержание зэков
сейчас жесточе, чем было при Иване Денисовиче!
Да мне тогда не в чем его и убеждать! Нам и толковать не о чем. (А ему
незачем записывать предложения человека, не занимающего никакого поста.)
Что ж предложить? -- распустить весь Архипелаг на бесконвойное
содержание? -- язык не поворачивается, утопия. Да и всякий большой вопрос ни
от кого отдельно не зависит, он вьЈтся змеями между многими учреждениями и
ни одному не принадлежит.
Напротив, министр уверенно настаивает: полосатая форма для рецидивистов
нужна ("да знали б вы, что это за люди!"). А моими упрЈками надзорсоставу и
конвою он просто обижен: "У вас путаница или особенности восприятия из-за
вашей биографии". Он уверяет меня, что никого не загонишь работать в
надзорсостав, потому что кончились льготы. ("Так это -- здоровое народное
настроение, что не идут!" -- хотелось бы мне воскликнуть, но за уши, за
веки, за язык дЈргают предупредительные нити. Впрочем, я упускаю: не идут
лишь сержанты и ефрейторы, а офицеров -- не отобьЈшься.) Приходится
пользоваться военнообязанными. Министр напротив указывает мне, что хамят
только заключЈнные, а надзор разговаривает с ними исключительно корректно.
Когда так расходятся письма ничтожных зэков и слова министра -- кому же
вера? Ясно, что заключЈнные лгут.
Да он ссылается и на собственные наблюдения -- ведь он-то бывает в
лагерях, а я -- нет. Не хочу ли поехать? -- Крюково, Дубровлаг. (Уж из того,
что с готовностью он эти два назвал -- ясно, что потЈмкинские устройства. И
кем я поеду? Министерским контролЈром? Да я тогда и глаз на зэков не
подниму.

Страницы: (377) :  <<  ... 349350351352353354355356357358359360361362363364 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Паровозы кругом...
Корабли...
И во все корабли,
В поезда
Вбита красная наша
Звезда".

Джапаридзе в ответ:
"Да, есть.
Это очень приятная
Весть.
Значит, крепко рабочий
Класс
Держит в цепких руках
Кавказ.

Ночь, как дыню,
Катит луну.
Море в берег
Струит волну.
Вот в такую же ночь
И туман
Расстрелял нас
Отряд англичан".

Коммунизм -
Знамя всех свобод.
Ураганом вскипел
Народ.
На империю встали
В ряд
И крестьянин
И пролетариат.
Там, в России,
Дворянский бич
Был наш строгий отец
Ильич.
А на Востоке
Здесь
26 их было,
26.
. . . . . . . . . . .
Свет небес все синей
И синей.
Молкнет говор
Дорогих теней.
Кто в висок прострелен,
А кто в грудь...

Есенин Сергей Александрович   
«Баллада о двадцати шести»