Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

-- А-а, -- как бы дослышивает юрист-демократ -- либерализация? Сюсюкать
с зэ-ка'?!
И тут я неожиданно и сразу получаю полные ответы, за которыми бесплодно
ходил по мрамору и меж зеркальных стЈкол:
Поднять уровень жизни заключЈнных? Нельзя! Потому что вольные вокруг
лагерей тогда будут жить хуже зэ-ка, это недопустимо.
Принимать посылки часто и много? Нельзя! Потому что это будет иметь
вредное действие на надзирателей, которые не имеют столичных продуктов.
Упрекать, воспитывать надзорсостав? Нельзя! Мы держимся за них! Никто
не хочет на эту работу идти, а много мы платить не можем, сняли льготы.
Мы лишаем заключЈнных социалистического принципа заработка? Они сами
вычеркнули себя из социалистического общества!
Но мы же хотим их вернуть к жизни!?..
Вернуть???.... -- удивлЈн меченосец. -- Лагерь не для этого. Лагерь
есть кара!
Кара! -- наполняет всю комнату. -- Кара!!
Карррра!!!
Стоит вертикальный меч -- разящий, протыкающий, не вышатнуть!
Ка-ра!!
Архипелаг был. Архипелаг остаЈтся, Архипелаг -- будет!

А иначе на ком же выместить просчЈты Передового Учения? -- что не
такими люди растут, как задуманы.


1 (фото 10).

2 И лишили нас возможности открыть там в 80-е годы музей.

3 Это не значит, что мягкости были так повсеместны. Сохранялись же и
лагпункты штрафные, вроде "всесоюзного штрафника" АндзЈбы под Братском --
всЈ с тем же кровавым капитаном Мишиным из Озерлага. Летом 1955 г. там было
около 400 штрафников (в том числе Тэнно). Но и там хозяевами зоны стали не
надзиратели, а заключЈнные.

4 Если не работали -- откуда деньги? Если на Севере, да еще в 55-м году
-- откуда телевизоры? Ну, да уж я не перебивал, рад был послушать.

5 К тому же описанное (вместе с "зачЈтами" и "условно-досрочным
освобождением") еще Чеховым в "Сахалине": каторжные из разряда
исправляющихся имели право строить дома и вступать в брак.

6 Кстати, в начале 1955 года был проект выплачивать за все просиженные
годы, что было вполне естественно и выплачивалось так в Восточной Европе. Но
не столько ж людей и не по столько лет! Подсчитали, ахнули: "разорим
государство!" И перешли к компенсации двухмесячной.

7 С. Караванский -- "Ходатайство", Самиздат, 1966.

8 А. Марченко -- "Мои показания", Самиздат, 1967.

9 Интересно, как при публичных и неизменных похвалах деятельности этого
учреждения, оно с каким-то внутренним поиском никак не может долго
оставаться в шкуре одного названия, что-то тяготит его, всЈ время должно оно
переползать в обновленную шкуру. Так получили мы и МООП. Кажется -- совсем
ново, правда, очень свежо для слуха? Но ехидный язык непременно обманет и
выдаст.

Страницы: (377) :  <<  ... 351352353354355356357358359360361362363364365366 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
-- И вы думаете, что со временем все женщины будут ученые?
-- Со временем, конечно. Взять пример с нашего быта и
деревенского: вы знаете, например, как теперь в деревне ценится
жених, какое, пользуясь нашим временем, он заламывает приданое
с невесты.
-- Но как же и быть без приданого?
-- Как быть? вот у меня пустая комната, привожу к себе жену
и говорю: будем жить, как я живу, так и ты...
-- Вам хорошо, у вас пустая комната, и, так сказать, голова,
а ежели изба, хомуты и прочее, а женщина у печи и на скотный
двор ходит, и я всякую вещь должен завести для совместной
жизни, то как же я стану на хозяйство без приданого?
С этого момента я стал решительно на защиту хозяйственного
быта в избе с вещами, с приданым, против жизни головой в пустой
комнате, знаю я это житье -- довольно!
-- А почему? -- резко спросил меня политраб.
Это было совершенно особенное почему, не то обычное научное
в смысле детерминизма, холодное, бесстрастное, а совершенно
такое же, как в Голубиной книге и у детей, источник чего --
моральная или эстетическая и вообще желанная качественность.
Я вооружился терпением ученого и решил, заключив вопрос о
приданом в цепь исторических причин, увести политраба в
бесконечность прошлого и, возвратясь оттуда, вдруг представить
дело в таком виде, что вся совокупность наших знаний о приданом
не даст нам троим -- скорняку, политрабу и мне -- согласно
решить в данный момент, следует брать приданое или не следует.
Я не рассчитал того, что цепь причин бесконечна, и политраб
загонит меня своим "почему" в беспредельность и никогда не даст
возможности вернуться к приданому в настоящий момент. Дело
осложнилось еще и тем, что скорняк понимал нас по-своему,
вмешивался и все перебивал примером из жизни какого-то купца
Василия Ивановича. Я, например, говорю:
-- Когда между враждующими славянскими народами явились
базары, кончаются воинственные набеги за женщинами,
прекращается умыкание жен.
-- А почему? -- спрашивает политраб...

Пришвин Михаил Михайлович   
«Голубиная книга»