Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

Министерство-то получилось о х р а н ы, то есть о х р а н к а? Вот
рок названий! Куда от них уйти?

10 А как учитывалась при этом степень "исправленности" данного
преступника? Да никак, что' мы -- электронные машины, что ли! Мы не можем
всего учесть!

11 Еще одно сокращение прежних годов всЈ недосуг привести: что такое
ОЛЖИР?! Особый Лагерь ЖЈн Изменников Родины (был и такой).

12 На одном политзанятии Ваня Алексеев еще прежде того собрания учудил
так. Попросил слова и сказал: "Вы -- офицеры МВД, а мы, заключЈнные, --
преступники времЈн культа личности, мы с вами -- враги народа, и теперь
должны самоотверженным трудом заслужить прощение советского народа. И я
серьЈзно предлагаю вам, гражданин майор, взять курс на коммунизм!" Записали
ему в дело: "нездоровые антисоветские настроения".
* Письмо этого Алексеева из Усть-Вымь-лага -- обширно, бумага
истирается и строчки блЈклые, 6 часов я его разбирал. И чего там только нет!
В частности такое общее рассуждение: "Кто сейчас сидит в колониях --
т р у щ о б а х р а б с т в а? Вытесненная из общества буйная непримиримая
прослойка из народа... б л о к б ю р о к р а т о в пустил под откос жизни
ту буйную молодежь, которую опасно было вооружать теорией справедливых
отношений". "Зэки -- вытесненные дети пролетариата, собственность ИТЛ".

13 Сбежишь, пожалуй, и на о с о б ы й, в полосатую шкуру!..

14 Сам министр Охраны Тикунов рассказал мне (сейчас будет о нашей
встрече) такой случай: на индивидуальном свидании (то есть, в закрытом доме,
три дня) приехавшая к сыну мать была ему з а ж е н у. Сюжет античный, --
ведь и дочь кормила отца из сосцов. Но господин министр, кривясь от мерзости
этих дикарей, нисколько не думал -- как это холостому парню не видеть
женщины 25 лет.

15 3 марта 1964 г.

16 Ну, как вообразить всех этих разнообразных р е ц и д и в и с т о в!
Вот в Тавдинской колонии сидит 87-летний бывший офицер -- царский, да
наверно и белый. К 1962-му году он отбыл 18 лет в т о р о й двадцатки.
Окладистая борода, учЈтчик на производстве рукавиц. Спрашивается: за
убеждения молодости -- может быть сорок лет тюрьмы многовато? -- И сколько
таких судеб, непохожих на другие! Надо же узнать о к а ж д о м, чтобы
судить о режиме для в с е х.

17 Только от Марченко мы узнаем их новый приЈм: вливать кипяток, чтобы
погубить пищевод.

18 Тем более, как знаем мы теперь от Марченко, что уже не ловят, а
только пристреливают.

--------
Глава 3. Закон сегодня

Как уже видел читатель сквозь всю эту книгу, в нашей стране, начиная с
самого раннего сталинского времени, не было политических. Все миллионные
толпы, прогнанные перед вашими глазами, все миллионы Пятьдесят Восьмой были
простые уголовники.

Страницы: (377) :  <<  ... 352353354355356357358359360361362363364365366367 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... A rough wooden bench had been placed against the trunk; and on this Montanelli sat down. Arthur was studying philosophy at the university; and, coming to a difficulty with a book, had applied to "the Padre" for an explanation of the point. Montanelli was a universal encyclopaedia to him, though he had never been a pupil of the seminary.
     "I had better go now," he said when the passage had been cleared up; "unless you want me for anything."
     "I don't want to work any more, but I should like you to stay a bit if you have time."
     "Oh, yes!" He leaned back against the tree-trunk and looked up through the dusky branches at the first faint stars glimmering in a quiet sky. The dreamy, mystical eyes, deep blue under black lashes, were an inheritance from his Cornish mother, and Montanelli turned his head away, that he might not see them.
     "You are looking tired, carino," he said.
     "I can't help it." There was a weary sound in Arthur's voice, and the Padre noticed it at once.
     "You should not have gone up to college so soon; you were tired out with sick-nursing and being up at night. I ought to have insisted on your taking a thorough rest before you left Leghorn."
     "Oh, Padre, what's the use of that? I couldn't stop in that miserable house after mother died. Julia would have driven me mad!"
     Julia was his eldest step-brother's wife, and a thorn in his side.
     "I should not have wished you to stay with your relatives," Montanelli answered gently. "I am sure it would have been the worst possible thing for you. But I wish you could have accepted the invitation of your English doctor friend; if you had spent a month in his house you would have been more fit to study."
     "No, Padre, I shouldn't indeed! The Warrens are very good and kind, but they don't understand; and then they are sorry for me,--I can see it in all their faces,--and they would try to console me, and talk about mother...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«The Gadfly»