Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

(Кто знает Фрола Козлова --
главу ленинградских партийных воров и жесточайшего сталиниста? -- он
плакал!..) Члены ЦК пообещали, что расследуют эти события и сурово накажут
виновных (ну, так же и в Особлагах нам обещали), а сейчас необходимо всем
разойтись по домам, чтобы не устраивать в городе беспорядков.
Но митинг не разошЈлся! К вечеру он густел еще более. Отчаянные
новочеркассцы! (Есть слух, что бригада политбюро в этот вечер приняла
решение выселить всЈ население города поголовно! Верю, ничего б тут не было
дивного после высылок народов. Не тот же ли Микоян и тогда был около
Сталина?)
Около 9 вечера попробовали разогнать народ танками от дворца, Но едва
танкисты завели моторы, люди облепили их, закрыли люки, смотровые щели.
Танки заглохли. Автоматчики стояли, не пытаясь помочь танкистам.
Еще через час появились танки и бронетранспортЈры с другой стороны
площади, а на их броне сверху -- прикрытие автоматчиков. (Ведь у нас какой
фронтовой опыт! Мы же победили фашистов!) Идя на большой скорости (под свист
молодЈжи с тротуаров, студенты к вечеру освободились), они очистили проезжую
часть Московской и б. Платовского.
Лишь около полуночи автоматчики стали стрелять трассирующими в воздух
-- и толпа стала расходиться.
(Сила народного волнения! Как быстро ты меняешь государственную
обстановку! Накануне -- комендантский час и так страшно, а вот весь город
гуляет и свистит. И неужели под корою полустолетия так близко это лежит --
совсем другой народ, совсем другой воздух?)
3 июня городское радио передало речи Микояна и Козлова. Козлов не
плакал. Не обещали уже и искать виновников (верхо'вых). Говорилось, что
события спровоцированы врагами и враги будут сурово наказаны. (Ведь с
площади люди уже разошлись.) Еще сказал Микоян, что разрывные пули не
приняты на вооружение советской армии -- следовательно их применяли враги.
(Но кто же эти враги?.. На каком парашюте они спустились? Куда они
делись? -- хоть бы увидеть одного! О, как мы привыкли к дурачению! --
"враги", и как будто что-то понятно... Как бесы для средневековья...)7
Тотчас же обогатились магазины сливочным маслом, колбасой и многим
другим, чего давно здесь не было, а только в столицах бывает.
Все раненые пропали без вести, никто не вернулся. Напротив, семьи
раненых и убитых (они же искали своих!..) были высланы в Сибирь. Так же и
многие причастные, замеченные, сфотографированные. Прошла серия закрытых
судов над участниками демонстрации. Было и два суда "открытых" (входные
билеты -- парторгам предприятий и аппарату горкома). На одном судили 9
мужчин (к расстрелу) и двух женщин (к пятнадцати годам).
Состав горкома остался прежним.
В следующую субботу, после "кровавой", радио объявило: "рабочие
электровозостроительного дали обязательство досрочно выполнить семилетний
план".

Страницы: (377) :  <<  ... 357358359360361362363364365366367368369370371372 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Тем не менее, все это было довольно
унизительно. Могли бы пригласить в гостиную. Благоговение в ней
перемешивалось с обидой.
В сумочке ее лежало нечто, размером чуть поболее
миниатюрного дамского браунинга "Элита-16".
Регина Гаспарян происходила из благородной обрусевшей
семьи. Отец ее был довольно известным преподавателем училища
Штиглица. Будучи армянином, сел по делу космополитов. В
пятидесятом году следователь Чуев бил его по физиономии
альбомом репродукций Дега.
Мать ее была квалифицированной переводчицей. Знала
Кашкина. Встречалась с Ритой Ковалевой. Месяц сопровождала
Колдуэлла в его турне по Закавказью. Славилась тяжелым
характером и экзотической восточной красотой.
В юности Регина была типичной советской школьницей.
Участвовала в самодеятельности. Играла Зою Космодемьянскую.
Отец, реабилитированный при Хрущеве, называл ее в шутку "Зойка
Комсомодеянская".
Наступила оттепель. В доме известного художника Гаспаряна
собирались молодые люди. В основном поэты. Здесь их
подкармливали, а главное -- терпеливо выслушивали. Среди них
выделялись Липский и Брейн.
Все они понемногу ухаживали за красивой, начитанной,
стройной Региной. Посвящали ей стихи. В основном, шутливые,
юмористические. Брейн писал ей из Сочи в начале Даманского
кризиса:
Жди меня, и я вернусь, только очень жди,
Жди, когда наводят грусть желтые вожди...
Наступили семидесятые годы. Оттепель, как любят выражаться
эмигрантские журналисты, сменилась заморозками. Лучшие друзья
уезжали на Запад.
Регина Гаспарян колебалась очень недолго. У ее мужа-физика
была хорошая, так сказать, объективная профессия. Сама Регина
окончила иняз. Восьмилетняя дочь ее немного говорила
по-английски. У матери были дальние родственники в Чикаго.
Семья начала готовиться к отъезду. И тут у Регины возникла
неотступная мысль о Левицком.
Романы Левицкого уже давно циркулировали в самиздате. Его
считали крупнейшим русским писателем в изгнании...

Довлатов Сергей Донатович   
«Жизнь коротка»