Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)

(Как и Троцкий в Петропавловске
мог переносить на бумагу первый проект теории перманентной революции.)
Но потом-то его расстреляли по приговору тройки? Нет, даже тюрьмы не
дали, сослали. В Якутию, на всю жизнь?? Нет, в благодатный Минусинский край,
и на три года. Его везут туда в наручниках? в вагон-заке? О, нет! Он едет
как вольный, он три дня беспрепятственно ходит еще по Петербургу, потом и по
Москве, ему же надо оставить конспиративные инструкции, установить связи,
провести совещание остающихся революционеров. Ему разрешено и в ссылку ехать
за собственный счЈт -- это значит, вместе с вольными пассажирами, ни одного
этапа, ни одной пересыльной тюрьмы ни по пути в Сибирь, ни на обратной
конечно дороге, Ленин не изведал никогда. Потом в Красноярске ему еще надо
поработать в библиотеке два месяца, чтобы закончить "Развитие капитализма",
и книга эта, написанная ссыльным, появляется в печати безо всякого
затруднения со стороны цензуры (ну-ка, возьмите на нашу мерку)! Но на какие
же средства он живЈт в далеком селе, ведь он не найдЈт себе работы? А он
попросил казЈнное содержание, ему платят выше потребностей. Нельзя было
создать условий лучших, чем Ленину в его единственной ссылке. При
исключительной дешевизне здоровая пища, изобилие мяса (баран на неделю),
молока, овощей, неограниченное удовольствие охоты (недоволен своей собакой,
ему всерьЈз собираются прислать собаку из Петербурга, кусают на охоте комары
-- заказывает лайковые перчатки), излечился от желудочных и других болезней
юности, быстро располнел. Никаких обязанностей, службы, повинностей, да даже
и женщины его не напрягаются: за 2 рубля с полтиной в месяц 15-летняя
крестьянская девочка выполняла их семье всю чЈрную работу. Ленин не нуждался
ни в каком литературном заработке, отказывался от петербургских предложений
взять платную литературную работу -- печатал и писал только то, что могло
ему создать литературное имя.
Он отбыл ссылку (мог бы и "убежать" без затруднения, из
осмотрительности не стал). Ему автоматически продлили? сделали вечную? Зачем
же, это было бы противозаконно. Ему разрешено жить во Пскове, только ехать в
столицу нельзя. Но он едет в Ригу, Смоленск. За ним не следят. Тогда со
своим другом (Мартовым) он везЈт корзину нелегальной литературы в столицу --
и везЈт прямо через Царское Село, где особенно сильный контроль (это они с
Мартовым перемудрили). В Петербурге его берут. Правда, корзины при нЈм уже
нет, есть непроявленное химическое письмо Плеханову, где весь план создания
"Искры" -- но такими хлопотами жандармы себя не утруждают: три недели
арестованный -- в камере, а письмо -- в их руках и остается непроявленным.

Страницы: (377) :  <<  ... 47484950515253545556575859606162 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Главное - будьте снисходительны. И, как говорил зека Хамраев,
отправляясь на мокрое дело, - с Богом!../


Старый Калью Пахапиль ненавидел оккупантов. А любил он, когда пели
хором, горькая брага нравилась ему, да маленькие толстые ребятишки.
- В здешних краях должны жить одни эстонцы, - говорил Пахапиль, - и
больше никто. Чужим здесь нечего делать...
Мужики слушали его, одобрительно кивая головами.
Затем пришли немцы. Они играли на гармошках, пели, угощали детей
шоколадом. Старому Калью все это не понравилось. Он долго молчал, потом
собрался и ушел в лес.
Это был темный лес, издали казавшийся непроходимым. Там Пахапиль
охотился, глушил рыбу, спал на еловых ветках. Короче - жил, пока русские не
выгнали оккупантов. А когда немцы ушли, Пахапиль вернулся. Он появился в
Раквере, где советский капитан наградил его медалью. Медаль была украшена
четырьмя непонятными словами, фигурой и восклицательным знаком.
"Зачем эстонцу медаль?" - долго раздумывал Пахапиль.
И все-таки бережно укрепил ее на лацкане шевиотового пиджака. Этот
пиджак Калью надевал только раз - в магазине Лансмана.
Так он жил и работал стекольщиком. Но когда русские объявили
мобилизацию, Пахапиль снова исчез.
- Здесь должны жить эстонцы, - сказал он, уходя, - а ванькам, фрицам и
различным гренланам тут не место!..
Пахапиль снова ушел в лес, только издали казавшийся непроходимым. И
снова охотился, думал, молчал. И все шло хорошо.
Но русские предприняли облаву. Лес огласился криком. Он стал тесным, и
Пахапиля арестовали. Его судили как дезертира, били, плевали в лицо.
Особенно старался капитан, подаривший ему медаль.
А затем Пахапиля сослали на юг, где живут казахи. Там он вскоре и умер.
Наверное, от голода и чужой земли...
Его сын Густав окончил мореходную школу в Таллинне, на улице Луизе, и
получил диплом радиста.
По вечерам он сидел в Мюнди-баре и говорил легкомысленным девушкам:
- Настоящий эстонец должен жить в Канаде! В Канаде, и больше нигде...

Довлатов Сергей Донатович   
«Зона»