Бодался теленок с дубом

Может быть, я б и в этот раз не явился, но из редакции
по секрету передали мне, в чём новость: в "отделе культуры"
ЦК сказали Лакшину и Кондратовичу, что "скоро Солженицыну
конец - Мондадори печатает "Пир победителей"". Беляев: "Его
растерзают!" - т. е., разгневанные патриоты.
Мелентьев: "Ну, не растерзают, у нас закон. Но -
посадят". Твардовский очень напугался и, главное: не я ли
пьесу пустил? Он всё не верил до конца, что нет у меня
"Пира", что только они могут пустить. (И ведь как им
жадалось этот "Пир" увидеть на Западе! сколько раз почесуха
их брала - самим передать, а не решались, плюгавцы, потому
что, через плечо, с оборотом, сильно кусал их "Пир",
наломал-навредил бы им больше, чем мне.)
Я рванулся и приехал на дачу А. Т. тотчас - много
раньше, чем он рассчитывал меня увидеть. Очень он
обрадовался такой неожиданности, широкими руками принял
меня. Сели опять в том же мрачном холле, где три года назад
на хворостяном костре сжигались моё спокойствие и моя
нерешительность. Я притворился, конечно, что повода не знаю,
и А. Т. подробно мне всё рассказывал, я же, к его полному
облегчению в десятый раз подтвердил, что нет у меня
экземпляра "Пира", честно, что это - провокация агитпропа.
(Тогда Трифоныч: "Да как же мне самому прочесть?". Я:
"Возьмите у них, чёрт с ними, скажите - с моего согласия".
Нет, так и не взял.) Но и встречный аргумент я ему положил:
его-то "мальчики", Лакшин да Кондратович, такие изворотливые
в защите журнала, могли бы не просто струхнуть и бежать
плакаться А. Т., и он бы топал, меня вызывал, а сразу там, в
"отделе культуры", сдвинув строго брови, ответить:
"Позвольте, это - крайне важное сообщение. Чтобы
действовать, редакции необходимо знать источник и
достоверность его". Мол, если западная газета, так назовите
число; а если вы узнали по тайным каналам - так не сами ли
вы, голубчики, и продали?.. Трудно ли было найтись? Но для
этого надо иметь дыхание свободное. Воспитанные же на
советской службе, они, как и в случае с Луи, с "Гранями",
всё, что знали и умели, по-советски: ловить сверху упрёки и
травить их вниз. А. Т. и сейчас мимо ушей пропустил мой
аргумент как самый незначащий.
Однако всем остальным чрезвычайно порадовал он меня.
Застал я его за чтением Жореса Медведева "Об иностранных
связях". Удивлялся: "Пробивные два братца!". И вообще о
Самиздате, восхищённо взявшись за голову обеими руками:
"Ведь это ж целая литература! И не только художественная, но
и публицистическая, и научная!" Давно ли коробило его всё,
что не напечатано законно, что не прошло одобрения какой-
нибудь редакции и не получило штампа Главлита, хоть и не
уважаемого нисколько.

Страницы: (394) :  <<  ... 154155156157158159160161162163164165166167168169 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»