Раковый корпус

Вероятно сейчас, в командировке, наделает ошибок. Павел Николаевич
очень беспокоился. А Капитолина Матвеевна беспокоилась {128} насчЈт его
женитьбы. Машину водить навязал ему папа, квартиру отдельную добиваться тоже
будет папа -- но как доглядеть и подправить с его женитьбой, чтоб он не
ошибся? Ведь он такой бесхитростный, его охмурит какая-нибудь ткачиха с
комбината, ну положим с ткачихой ему негде встретиться, в таких местах он не
бывает, но вот теперь в командировке? А этот лЈгкий шаг безрассудного
регистрирования -- ведь он губит жизнь не одного молодого человека, но
усилия всей семьи! Как Шендяпиных дочка в пединституте чуть не вышла за
своего однокурсника, а он -- из деревни, мать его -- простая колхозница, и
надо себе представить квартиру Шендяпиных, их обстановку, и какие
ответственные люди у них бывают в гостях -- и вдруг бы за столом эта
старушка в белом платочке -- свекровь! ЧЈрт его знает... Спасибо, удалось
опорочить жениха по общественной линии, спасли дочь.
Другое дело -- Авиета, Алла. Авиета -- жемчужина русановской семьи.
Отец и мать не припоминают, когда она доставляла им огорчения или заботы,
ну, кроме школьного озорничанья. И красавица, и разумница, и энергичная,
очень правильно понимает и берЈт жизнь. Можно не проверять еЈ, не
беспокоиться -- она не сделает ошибочного шага ни в малом, ни в большом.
Только вот за имя обижается на родителей: не надо, мол, было фокусничать,
называйте теперь просто Аллой. Но в паспорте -- Авиета Павловна. Да ведь и
красиво. Каникулы кончаются, в среду она прилетает из Москвы и примчится в
больницу обязательно.
С именами -- горе: требования жизни меняются, а имена остаются
навсегда. Вот уже и Лаврик обижается на имя. Сейчас-то в школе Лаврик и
Лаврик, никто над ним не зубоскалит, но в этом году получать паспорт, и что
ж там будет написано? Лаврентий Павлович. Когда-то с умыслом так и
рассчитали родители: пусть носит имя министра, несгибаемого сталинского
соратника, и во всЈм походит на него. Но вот уже второй год, как сказать
"Лаврентий Павлыч" вслух пожалуй поостережЈшься. Одно выручает -- что Лаврик
рвЈтся в военное училище, а в армии по имени-отчеству звать не будут.
А так, если шепотком спросить: зачем это всЈ делалось? Среди Шендяпиных
тоже думают, но чужим не высказывают: даже если предположить, что Берия
оказался двурушник и буржуазный националист, и стремился к власти -- ну
хорошо, ну судите его, ну расстреляйте закрытым порядком, но зачем же
объявлять об этом простому народу? Зачем колебать его веру? Зачем вызывать
сомнения? В конце концов можно было бы спустить до определЈнного уровня
закрытое письмо, там всЈ объяснить, а по газетам пусть считается, что умер
от инфаркта. И похоронить с почЈтом.

Страницы: (335) :  <<  ... 108109110111112113114115116117118119120121122123 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

.....Впрочем, я написал-то иначе,
Чем хотел. Что ж, ведь я - не поэт.

1960

x x x

Если б я был физически слабым -
Я б морально устойчивым был, -
Ни за что не ходил бы по бабам,
Алкоголю б ни грамма не пил!

Если б я был физически сильным -
Я б тогда - даже думать боюсь! -
Пил бы влагу потоком обильным,
Но... по бабам - ни шагу, клянусь!

Ну а если я средних масштабов -
Что же делать мне, как же мне быть? -
Не могу игнорировать бабов,
Не могу и спиртного не пить!

1960

x x x

Про меня говорят: он, конечно, не гений, -
Да, согласен - не мною гордится наш век, -
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне - не тот у меня интеллект.

Я однажды сказал: "Океан - как бассейн", -
И меня в этом друг мой не раз упрекал, -
Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн,
Как и я, относительно все понимал.

И пишу я стихи про одежду на вате, -
И какие!.. Без лести я б вот что сказал:
Как-то раз мой покойный сосед по палате
Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал.

Я пишу обо всем: о животных, предметах,
И о людях хотел, втайне женщин любя, -
Но в редакциях так посмотрели на это,
Что, прости меня, Муза, - я бросил тебя!

Говорят, что я скучен, - да, не был я в Ницце, -
Да, в стихах я про воду и пар говорил...

Высоцкий Владимир Семенович   
«1960 год»