Раковый корпус

И, не дожидаясь разрешения, пошла к угловой двери -- там была с мягкой
мебелью комната врачебных заседаний и пятиминуток.
Она оставляла ещЈ многую недоделанную работу, невычищенные
плевательницы, и в вестибюле можно было помыть пол, но Зоя посмотрела ей в
широкую спину и сдержалась. Не так давно и сама она работала, но начинала
понимать этот досадный принцип: кто не тянет, с того и не спросишь, а кто
тянет -- и за двоих потянет. Завтра с утра заступит Елизавета Анатольевна,
она вычистит и вымоет за Нэллю и за себя.
Теперь, когда Сибгатова оставили одного, он обнажил крестец, в
неудобном положении опустился в тазик на полу около кровати -- и так сидел,
очень тихо. Ото всякого неосторожного движения ему было больно в кости, но
ещЈ бывало паляще больно и от касания к поврежденному месту, даже от
постоянного касания бельЈм. Что там у него сзади, он не видел никогда,
только иногда нащупывал пальцами. В позапрошлом году в эту клинику его
внесли на носилках -- он не мог вставать и ногами двигать. Его смотрели
тогда многие доктора, но лечила всЈ время Людмила Афанасьевна. И за четыре
месяца боль совсем прошла! -- он свободно ходил, наклонялся и ни на что не
жаловался. При выписке он руки целовал Людмиле Афанасьевне, а она его только
предупреждала: "Будь осторожен, Шараф! Не прыгай, не ударяйся!" Но на такую
работу его не взяли, а пришлось опять экспедитором. Экспедитору -- как не
прыгать из кузова на землю? Как не помочь грузчику и шофЈру? Но всЈ было
ничего до одного случая -- покатилась с машины бочка и ударила Шарафа как
раз в больное место. И на месте удара загноилась рана. Она не заживала. И с
тех пор Сибгатов стал как цепью прикован к раковому диспансеру.
С непроходящим чувством досады Зоя села за стол и ещЈ раз проверяла,
все ли процедуры исполнила, дочЈркивая расплывающимися чернильными
чЈрточками по дурной бумаге уже расплывшиеся чернильные строки. Писать
рапорт было бесполезно. Да и не в натуре Зои. Надо бы самой справиться, но
именно с Нэллей она справиться не умела. Поспать -- ничего плохого нет. При
хорошей санитарке Зоя и сама бы полночи поспала. А теперь надо сидеть. {24}
Она смотрела в свою бумажку, но слышала, как подошЈл мужчина и стал
рядом. Зоя подняла голову. Стоял Костоглотов -- неукладистый, с недочЈсанной
угольной головой, большие руки почти не влезали в боковые маленькие
карманчики больничной куртки.
-- Давно пора спать,-- вменила Зоя.-- Что расхаживаете?
-- Добрый вечер, Зоенька,-- выговорил Костоглотов, как мог мягче, даже
нарастяг.
-- Спокойной ночи,-- летуче улыбнулась она.-- Добрый вечер был, когда я
за вами с термометром бегала.
-- То на службе было, не укоряйте. А сейчас я к вам в гости пришЈл.
-- Вот как? -- (Это уж там само получалось, что подбрасывались ресницы
или широко открывались глаза, она этого не обдумывала.

Страницы: (335) :  <<  ... 10111213141516171819202122232425 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...

Все эти предпосылки были высказаны мною для того, чтобы сделать следующий вывод: если в наши времена диктатура и может возникнуть, то это будет диктатура информационная, а не политическая. На протяжении вот уже более пятидесяти лет все только и говорят о том, что в современном мире - за исключением лишь нескольких развивающихся стран - для осуществления государственного переворота нет необходимости прибегать к танкам, достаточно захватить радиотелевизионные станции. Последний, кто об этом еще не знает, это Буш (Bush) - он производит впечатление главы развивающейся страны, который по ошибке сумел стать президентом высокоразвитого государства. Таким образом, теорема об информационной диктатуре была доказана.

А потому, ошибочно утверждать, что говорить о "режиме" Берлускони нельзя: якобы слово "режим" вызывает в памяти режим фашистский, а сегодняшняя ситуация в стране отличается от той, в которой мы жили на протяжении двадцати лет правления Муссолини (Mussolini). Режим - это форма правления, которая не обязательно должна быть фашистской. При фашизме детей (и взрослых) заставляли надевать военную форму, при фашизме отсутствовала свобода прессы, а диссиденты отправлялись в концлагеря. Информационный режим Берлускони не настолько груб и старомоден. Он прекрасно осознает, что консенсус достигается путем контроля наиболее популярных средств массовой информации. В остальном же - ничего не стоит позволить газетам быть несогласными (до тех пор, пока их нельзя будет купить). Зачем стоит устраивать гонения на такого известного журналиста, как Биаджи (Biagi)? Для того чтобы он превратился в героя? Достаточно просто не выпускать его на телевидение.

Отличие между режимом "фашистским" и режимом информационным заключается в том, что при фашистском режиме люди знали: ни радио, ни газеты не передавали ничего, кроме правительственных постановлений, а слушать лондонское радио было нельзя, потому как за это можно было попасть в тюрьму. И именно поэтому при фашизме люди не доверяли газетам и радио, тайком слушали лондонское радио и верили лишь тем новостям, которые доходили до них шепотом, из уст в уста, в виде сплетен...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Глаза Дуче (El Pais, Испания)»