Раковый корпус

Но жизнь как сплошная гирлянда цветущих радостей начинается у них с
того дня, когда они покупают собственную землянку-развалюшку с огородом --
последнее прибежище в их жизни, как они понимают, последний кров, где им
вековать и умирать. (У них есть решение -- умереть вместе: один умрЈт,
другой сопроводит, ибо зачем и для кого ему оставаться?) Мебели у них --
никакой, и заказывается старику Хомратовичу, тоже ссыльному, выложить им в
углу параллелепипед из саманов. Это получилась супружеская кровать -- какая
широкая! какая удобная! Вот радость-то! ШьЈтся широкий матрасный мешок и
набивается соломой. Следующий {188} заказ Хомратовичу -- стол, и притом
круглый. Недоумевает Хомратович: седьмой десяток на свете живЈт, никогда
круглого стола не видел. Зачем круглый? "Нет уж, пожалуйста! -- чертит
Николай Иванович своими белыми ловкими гинекологическими руками.-- Уж
обязательно круглый!" Следующая забота -- достать керосиновую лампу не
жестяную, а стеклянную, на высокой ножке, и не семилинейную, а обязательно
десятилинейную -- и чтоб ещЈ стЈкла к ней были. В Уш-Тереке такой нет, это
достаЈтся постепенно, привозится добрыми людьми издалека,-- но вот на
круглый стол ставится такая лампа, да ещЈ под самодельным абажуром -- и
здесь, в Уш-Тереке, в 1954 году, когда в столицах гоняются за торшерами и
уже изобретена водородная бомба -- эта лампа на круглом самодельном столе
превращает глинобитную землянку в роскошную гостиную предпрошлого века. Что
за торжество! Они втроЈм садятся вокруг, и Елена Александровна говорит с
чувством:
-- Ах, Олег, как хорошо мы сейчас живЈм! Вы знаете, если не считать
детства -- это самый счастливый период всей моей жизни!
Потому что ведь -- она права! -- совсем не уровень благополучия делает
счастье людей, а -- отношения сердец и наша точка зрения на нашу жизнь. И то
и другое -- всегда в нашей власти, а значит, человек всегда счастлив, если
он хочет этого, и никто не может ему помешать.
До войны они жили под Москвой со свекровью, и та была настолько
непримирима и пристальна к мелочам, а сын к матери настолько почтителен, что
Елена Александровна -- уже женщина средних лет, самостоятельной судьбы и не
первый раз замужем, чувствовала себя постоянно задавленной. Эти годы она
называет теперь своим "средневековьем". Нужно было случиться большому
несчастью, чтобы свежий воздух хлынул в их семью.
И несчастье обрушилось -- сама же свекровь и потянула ниточку: в первый
год войны пришЈл человек без документов и попросил укрытия. Совмещая
крутость к семейным с общими христианскими убеждениями, свекровь приютила
дезертира -- и даже без совета с молодыми. Две ночи переночевал дезертир,
ушЈл, где-то был пойман и на допросе указал дом, который его принял. Сама
свекровь была уже под восемьдесят, еЈ не тронули, но сочтено было полезным
арестовать пятидесятилетнего сына и сорокалетнюю невестку.

Страницы: (335) :  <<  ... 164165166167168169170171172173174175176177178179 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Он был тронут преданностью и откровенностью своего
ученика, но была у этой улыбки и другая причина: Юго не понимал и не мог
понять, что опасения его совершенно беспочвенны.
Амариль был дорог Селдону. Мало сказать - дорог. Он был одним из тех
четверых, кто встретился Селдону во время его недолгого, полного
опасностей и приключений скитания по Трентору. Более близких людей у
Селдона не было.
Каждый из них был по-своему уникален и незаменим. Уникальность Юго
Амариля состояла в том, что он поразительно быстро усвоил основные идеи
психоистории и обладал богатейшим воображением, позволявшим ему постоянно
придумывать нечто новое. Селдона успокаивала мысль о том, что, если и
стрясется с ним самим что-то непредвиденное до тех пор, когда
математическая проработка будет завершена (а дело продвигалось крайне
медленно, с колоссальными трудностями), останется хотя бы один человек со
светлой головой, который сумеет продолжить исследования.
- Прости, Юго, - сказал Селдон, - я вовсе не хотел тебя обидеть или
отмахнуться загодя от того, что ты хочешь мне рассказать. Все дело в
работе. Как-никак, а я все-таки декан...
Тут уж Амариль улыбнулся.
- Ты меня тоже прости, Гэри, и не следовало бы мне смеяться, но ты
так мало смахиваешь на декана.
- Знаю, знаю, но учиться-то надо. Я должен создавать видимость некой
безвредной деятельности и уверяю тебя, на свете нет ничего более
безвредного, чем должность декана математического факультета в
Стрилингском университете. Я могу запросто забить весь день до отказа
всякой ерундой, так что никому и в голову не придет задуматься о том, как
продвигаются дела с разработкой психоистории, но вся беда в том, что у
меня весь день как раз и забит разной чепуховиной и совершенно не остается
времени на...
Селдон обвел взглядом свой кабинет, где в памяти компьютеров
хранились материалы, доступ к которым был известен только ему и Юго. На
тот случай, если бы кто-то задумал сунуть туда нос, материал был
закодирован мудреными символами, смысла которых никто, как бы ни силился,
понять не сумел бы...

Айзек Азимов (Isaac Azimov)   
«На пути к основанию»