Раковый корпус

Но, сняв пальто и надев передник, она сперва пошла на кухню. Смутно
помнилось ей, что с чего-то надо начинать на кухне. Да! надо же было
разжигать керогаз и что-нибудь себе готовить.
Однако, соседский сын, здоровый парень, бросивший школу, всю кухню
перегородил мотоциклом и, свистя, разбирал его, части раскладывал по полу и
мазал. Сюда падало предзакатное солнце, ещЈ было светло от него. Вообще-то
можно было протискиваться и ходить к своему столу. Но Вере вдруг совсем не
захотелось возиться тут -- а только в комнате, одна с собою.
Да и есть ей не хотелось, нисколько не хотелось!
И она вернулась к себе и с удовольствием защЈлкнула английский замок.
Совсем ей было незачем сегодня выходить из комнаты. А в вазочке были
шоколадные конфеты, вот их и грызть потихоньку...
Вера присела перед маминым комодом на корточки и потянула тяжЈлый ящик,
в котором лежала другая скатерть.
Но нет, прежде надо было перетереть пыль!
Но ещЈ прежде надо было переодеться попроще!
И каждый этот переброс Вера делала с удовольствием, как изменяющиеся в
танце па. Каждый переброс тоже доставлял удовольствие, в этом и был танец.
А может быть раньше надо было перевесить крепость и кипарисы? Нет, это
требовало молотка, гвоздей, а всего неприятнее делать мужскую работу. Пусть
повисят пока так.
И она взяла тряпку и двигалась с нею по комнате, чуть напевая. {235}
Но почти сразу наткнулась на приставленную к пузатому флакончику
цветную открытку, полученную вчера. На лицевой стороне были красные розы,
зелЈные ленты и голубая восьмЈрка. А на обороте чЈрным машинописным текстом
еЈ поздравляли. Местком поздравлял еЈ с международным женским днЈм.
Всякий общий праздник тяжЈл одинокому человеку. Но невыносим одинокой
женщине, у которой годы уходят,-- праздник женский! Овдовелые и безмужние,
собираются такие женщины хлестнуть вина и попеть, будто им весело. Тут, во
дворе, бушевала вчера одна такая компания. И один чей-то муж был среди них;
с ним потом, пьяные, целовались по очереди.
Желал ей местком безо всякой насмешки: больших успехов в труде и
счастья в личной жизни.
Личная жизнь!.. Как личина какая-то сползающая. Как личинка мЈртвая
сброшенная.
Она разорвала открытку вчетверо и бросила в корзину.
Переходила дальше, перетирая то флаконы, то стеклянную пирамидку с
видами Крыма, то коробку с пластинками около приЈмника, то пластмассовый
ребрЈный чемоданчик электропроигрывателя.
Вот сейчас она могла без боли слушать любую свою пластинку. Могла
поставить непереносимую:

И теперь, в эти дни,
Я, как прежде, один...

Но искала другую, поставила, включила приЈмник на проигрыватель, а сама
ушла в глубокое мамино кресло, ноги в чулках подобрав к себе туда же.

Страницы: (335) :  <<  ... 208209210211212213214215216217218219220221222223 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Однако делать было нечего, и он, закурив трубку, со сноровкой старого солдата стал готовить заправку для похлебки. Тем временем девочки начистили картошки, и Пазурек стал помешивать в котле, утирая рукавом пот со лба. Вдруг его осенила замечательная мысль. Он остановился, поглядел на мальчиков, которые возились на лужайке перед павильоном, и крикнул: - Карел Малина, поди-ка сюда! Не чуя близкой беды, Карел предстал перед Пазуреком. - Ты, распроклятый мальчишка! - закричал на него Пазурек.- Что ты вчера делал в орешнике? Не знаешь, что ли, что за это полагается штраф? Давай-ка мне твою крону да позови сюда своего брата Пепика. Пепик, распроклятый мальчишка, твоему брату Карелу грозит кутузка за кражу орехов. Ты получил крону от князя. Давай-ка ее сюда! И благодарите бога, поганцы, что он послал вам доброго князя. Кто бы стал платить за вас штраф, шантрапа? Две кроны -это как раз то, что нужно. А если другой раз попадетесь мне в орешнике,- запру в сарай, спущу штанишки да всыплю горячих. Воровать, дети, грешно! Ну, на этот раз я вас, так и быть, прощаю. Пусть Пепик сбегает мне за водкой, а Карел будет мешать похлебку. Пазурек удобно расположился на траве. Вскоре Пепик прибежал с водкой. Пазурек основательно приложился к ней, собрал вокруг себя детей и произнес проникновенную речь об уважении к начальству. - Ибо оно от самого господа бога, слышите, мелюзга? И послал за второй бутылкой водки. Солнце пекло вовсю, и Пазурек, сняв высокие сапоги, завалился спать и скоро захрапел. Ребята, в ожидании сиятельной похлебки, принялись играть в разбойники. Вскоре они умчались в лес, и голоса их замерли вдали. В полдень князь возвратился с прогулки. Взгляд его упал на брошенную кухню и опустевший павильон. Из котла валил густой пар, и слышалось аппетитное бульканье похлебки. Впрочем, подойдя ближе, князь увидел, что в котле варились... сапоги стражника Пазурека. Князь разбудил его увесистым пинком, ибо его сиятельство был не только весьма гуманный, но и весьма вспыльчивый человек. А с косогора, спрятавшись за кустами, братья Малина, хихикая, созерцали забавное зрелище. Они чувствовали себя, как художники, чье произведение удостоено первой премии...

Ярослав Гашек (Jaroslav Hasek)   
«Похлебка для бедных детей»