Раковый корпус

Этот мальчик и придумал звать еЈ Вегой.
ЦветЈт агава один раз в жизни и вскоре затем -- умирает.
Так полюбила и Вера Гангарт. Совсем юненькой, ещЈ за партой.
А его -- убили на фронте.
И дальше эта война могла быть какой угодно: справедливой, героической,
отечественной, священной,-- для Веры Гангарт это была п о с л е д н я я
война. Война, на которой вместе с женихом, убили и еЈ.
Она так хотела, чтоб еЈ теперь тоже убили! Она сразу же, бросив
институт, хотела идти на фронт. Но как немку еЈ не взяли.
Два, и три месяца первого военного лета они ещЈ были вместе. И ясно
было, что скоро-скоро он уйдЈт в армию. И теперь, спустя поколение,
объяснить никому невозможно: как могли они не пожениться? Да не женясь --
как могли они проронить эти месяцы -- последние? единственные? Неужели ещЈ
что-то стояло перед ними, когда всЈ трещало и ломилось? {237}
Да, стояло.
А теперь этого ни перед кем не оправдаешь. Даже перед собой.
"Вега! Вега моя! -- кричал он с фронта.-- Я не могу умереть, оставив
тебя не своей. Сейчас мне уже кажется: если бы вырваться только на три дня
-- в отпуск! в госпиталь -- мы бы поженились! Да? Да?"
"Пусть это тебя не разрывает. Я никогда ничьей и не буду. Твоя".
Так уверенно писала она. Но -- живому!
А его -- не ранили, он ни в госпиталь, ни в отпуск не попал. Его --
убили сразу.
Он умер, а звезда его -- горела. ВсЈ горела...
Но шЈл еЈ свет впустую.
Не та звезда, от которой свет идЈт, когда сама она уже погасла. А та,
которая светит, ещЈ в полную силу светит, но никому еЈ свет уже не виден и
не нужен.
ЕЈ не взяли -- тоже убить. И приходилось жить. Учиться в институте. Она
в институте даже была старостой группы. Она первая была -- на уборочную, на
приборочную, на воскресник. А что ей оставалось делать?
Она кончила институт с отличием, и доктор Орещенков, у которого она
проходила практику, был очень ею доволен (он и посоветовал еЈ Донцовой). Это
только и стало у неЈ: лечить, больные. В этом было спасение.
Конечно, если мыслить на уровне Фридлянда, то -- вздор, аномалия,
сумасшествие: помнить какого-то мЈртвого и не искать живого. Этого никак не
может быть, потому что неотменимы законы тканей, законы гормонов, законы
возраста.
Не может быть? -- но Вега-то знала, что они в ней все отменились!
Не то, чтоб она считала себя навечно связанной обещанием: "всегда
твоя". Но и это тоже: слишком близкий нам человек не может умереть совсем, а
значит -- немного видит, немного слышит, он -- присутствует, он есть. И
увидит бессильно, бессловно, как ты обманываешь его.
Да какие могут быть законы роста клеток, реакций и выделений, при чЈм
они, если: другого такого человека нет! Нет другого такого! При чЈм же тут
клетки? При чЈм тут реакции?
А просто с годами мы тупеем.

Страницы: (335) :  <<  ... 210211212213214215216217218219220221222223224225 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... С трудом (в Рейгетских сквайрах - "The Reingate Puzzle") он уговаривает Холмса посетить его товарища по оружию, полковника Хайтера; в "Морском договоре" ("The Naval Treaty") он безуспешно пытается заинтересовать своими афганскими похождениями некоего Фелпса, персонажа нервного и жалобного; в "Знаке четверых" он стремится рассказать об той войне мисс Морстан, и ему удается вызвать ее любопытство один-единственный раз. Ветераны, особенно раненые, обычно скучны.

Но воспоминание об Афганистане присутствует постоянно. В "Пустом доме" ("The Adventure of the Empty House"), говоря о Моритари, самом большом враге Холмса, он вписывает его в схему полковника Морана, "второго самого опасного человека в Лондоне", который служил в Кабуле. Эхо афганской войны появляется и в "Горбуне" ("The Crooked Man").

И наконец, в "Картонной коробке" ("The Adventure of the Cardboard Box") и в "Постоянном пациенте" ("The Resident Patient"), Холмс совершает шедевр того, что он иронично называет дедуктивным методом (и что является абдукцией, см. Eco e Sebeok, "Il segno dei tre", Bompiani 1983). Они спокойно сидят в своих апартаментах, и вдруг Холмс неожиданно говорит: "Вы правы, Ватсон, мне кажется это самым смешным способом решения споров". Ватсон рассеян, но потом он спрашивает у Холмса, как он догадался о его мыслях...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Ранен в плечо на севере Кандагара (L'Espresso, Италия)»