Раковый корпус

Доктор же Вера Корнильевна Гангарт, лечащий врач лучевых, после
пятиминутки тоже не пошла сразу обходить, а лишь, поравнявшись с дверью
мужской палаты, заглянула туда.
Доктор Гангарт была невысока и очень стройна -- казалось очень стройной
оттого, что у неЈ подчЈркнуто узко сходилось в поясном перехвате. Волосы еЈ,
немодно положенные узлом на затылок, были светлее чЈрных, но и темней
тЈмно-русых -- те, при которых нам предлагают невразумительное слово
"шатенка", а сказать бы: чЈрнорусые -- между чЈрными и русыми.
ЕЈ заметил Ахмаджан и закивал радостно. И Костоглотов успел поднять
голову от большой книги и поклониться издали. И она обоим им улыбнулась и
подняла палец, как предупреждают детей, чтоб сидели без неЈ тихо. И тут же,
уклоняясь от дверного проЈма, ушла.
Сегодня она должна была обходить палаты не одна, а с заведующей лучевым
отделением Людмилой Афанасьевной Донцовой, но Людмилу Афанасьевну вызвал и
задерживал Низамутдин Бахрамович, главврач.
Только в эти дни своих обходов, раз в неделю, Донцова жертвовала
рентгено-диагностикой. Обычно же два первых лучших {32} утренних часа, когда
острей всего глаз и яснее ум, она сидела со своим очередным ординатором
перед экраном. Она считала это самой сложной частью своей работы и более чем
за двадцать лет еЈ поняла, как дорого обходятся ошибки именно в диагнозе. У
неЈ в отделении было три врача, все молодые женщины, и чтобы опыт каждой из
них был равномерен, и ни одна не отставала бы от диагностики, Донцова
кругообразно сменяла их, держа по три месяца на первичном амбулаторном
приЈме, в рентгенодиагностическом кабинете и лечащим врачом в клинике.
У доктора Гангарт шЈл сейчас этот третий период. Самым главным, опасным
и наименее исследованным здесь было -- следить за верною дозировкой
облучения. Не было такой формулы, по которой можно было бы рассчитать
интенсивности и дозы облучений, самые смертоносные для каждой опухоли, самые
безвредные для остального тела. Формулы не было, а был -- некий опыт, некое
чутьЈ и возможность сверяться с состоянием больного. Это тоже была операция
-- но лучом, вслепую и растянутая во времени. Невозможно было не ранить и не
губить здоровых клеток.
Остальные обязанности лечащего врача требовали только методичности:
вовремя назначать анализы, проверять их и делать записи в тридесяти историях
болезни. Никакой врач не любит исписывать разграфлЈнные бланки, но Вера
Корнильевна примирялась с ними за то, что эти три месяца у неЈ были свои
больные -- не бледное сплетение светов и теней на экране, а свои живые
постоянные люди, которые верили ей, ждали еЈ голоса и взгляда. И когда ей
приходилось передавать обязанности лечащего врача, ей всегда было жалко
расставаться с теми, кого она не долечила.
Дежурная медсестра, Олимпиада Владиславовна, пожилая, седоватая, очень
осанистая женщина, с виду солиднее иных врачей, объявила по палатам, чтобы
лучевые не расходились.

Страницы: (335) :  <<  ... 17181920212223242526272829303132 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Квадратная
башня, главная цитадель замка, сооружена была еще при герцогах Нормандских
[Нормандия была самостоятельным герцогством в X-XI веках]. Затем к суровой
твердыне стали присоединяться башенки с изящными зубцами, с резными
оконницами, и вся эта резьба по камню с годами плодилась и умножалась.
Наконец, длинная галерея с готическими окнами, построенная в конце
царствования Людовика XII и в начале правления Франциска I [Людовик XII -
король Франции (1498-1515); Франциск I - король Франции (1515-1547), отец
Генриха II (1547-1559)], завершила собою многовековое нагромождение.
Но вот путники наши подошли к главным воротам.
Странная вещь! Вот уже пятнадцать лет у этого великолепного замка не
было владельца. Старый управляющий все еще взимал арендную плату, а слуги,
уже постаревшие, все еще поддерживали порядок в замке, каждое утро отпирая
ворота, словно в ожидании прихода хозяина, и каждый вечер их запирая, словно
хозяин отложил свое возвращение до утра.
Управляющий принял обоих посетителей с тем дружелюбием, с каким
относились все к этой женщине, и с тем почтением, какое все, по-видимому,
питали к этому юноше.
- Господин Элио, - обратилась к нему женщина, - не позволите ли вы нам
войти в замок? Мне нужно кое-что сказать господину Габриэлю, - показала она
на юношу, - а сказать ему это я могу только в парадном зале.
- Какие могут быть разговоры, госпожа Алоиза! Конечно, входите, -
сказал Элио, - и где угодно скажите молодому господину все, что у вас на
сердце.
Они миновали караульную, прошли по галерее и вошли наконец в парадный
зал.
Он был обставлен точно так же, как и в тот день, когда его покинул
последний владелец. Но в этот зал, где некогда собиралась вся нормандская
знать, уже пятнадцать лет никто не входил, кроме слуг.
Вот в него-то и вошел не без волнения Габриэль (читатель, надеемся, не
забыл, что так назвала женщина молодого человека)...

Дюма Александр (Alexandre Dumas)   
«Две Дианы»