Раковый корпус

Юра повЈл отца под руку,
Павел Николаевич сильно на него опирался. Так было необычно переставлять и
переставлять ноги по чистому сухому асфальту, а главное в этом уже
чувствовался скорый возврат -- сперва для отдыха в любимую квартиру, потом и
к любимой работе. Павел Николаевич изнурился не только от лечения, но ещЈ и
от этого тупого больничного бездействия, от того, что он перестал быть
нужным и важным сочленением в большом механизме, и вот ощущал как бы потерю
всякой силы и значения. Хотелось уже скорее вернуться туда, где его любят и
где без него не могут обойтись.
За эту неделю и холод налетал, и дожди -- но с сегодняшнего дня опять
повернуло к теплу. В тени зданий ещЈ было прохладно и земля сыра, а на
солнышке так грело, что даже демисезонное пальто Павел Николаевич еле на
себе нЈс и стал по одной пуговице расстЈгивать.
Был особенно удобный случай поговорить рассудительно с сыном:
сегодняшняя суббота считалась последним днЈм его командировки, и он не
спешил на работу. Тем более не торопился Павел Николаевич. А положение с
сыном было запущенное, едва ли не опасное, это чувствовало отцовское сердце.
И сейчас, по приезде, совесть у сына была нечиста, он всЈ что-то глаза
отводил, не смотрел на отца прямо. Этой манеры с детства не было у Юры, он
рос прямодушный мальчик, она появилась в студенческие годы и именно в {273}
обращении с отцом. Эта уклончивость или застенчивость раздражала Павла
Николаевича, иногда он просто покрикивал: "А ну-ка голову выше!"
Однако сегодня он решил удержаться от резкости, разговаривать только
чутко. Он попросил рассказать подробно, чем же Юра проявил себя и прославил
как представитель республиканского прокурорского надзора в тех дальних
городках.
Начал Юра рассказывать, один случай, другой, и всЈ так же отводил
глаза.
-- Ты говори, говори!
Они сели посидеть на просохшей скамеечке, на солнце. Юра был в кожаной
куртке и в тЈплой шерстяной кепке (фетровой шляпы нельзя было заставить его
полюбить), вид у него был как будто и серьЈзный, и мужественный, но
внутренняя слабинка губила всЈ.
-- Ну, ещЈ был случай с шофЈром... -- сказал Юра, глядя в землю.
-- Что же с шофЈром?
-- Ехал шофЈр зимой и вЈз потребсоюзовские продукты. Семьдесят
километров ехать, а посредине застал буран. ВсЈ занесло, колЈса не берут,
мороз, и нет никого. И крутил буран больше суток. И вот он в кабине не
выдержал, бросил машину, как была, с продуктами, и пошЈл искать ночлега.
Утром стих буран, он вернулся с трактором, а ящика с макаронами не хватает
одного.
-- А экспедитор?
-- ШофЈр и за экспедитора, так получилось, один ехал.
-- Расхлябанность какая!
-- Конечно.
-- Вот он и поживился.
-- Папа, слишком дорого бы ему этот ящик! -- Юра поднял всЈ-таки глаза.

Страницы: (335) :  <<  ... 243244245246247248249250251252253254255256257258 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И
были долгие походы с серебряными клетками на плечах за цветами-убийцами и
огненными ящерками им на прокорм. Казалось, вся его жизнь состояла из
сплошных заплывов и пеших бросков; впрочем, молодежь неизменно тратила свой
пыл и энергию на подобные развлечения, пока не наступала пора обзаводиться
семьей и жена не брала на себя труд утомлять мужа почище гор и рек. А Сио
сохранял тягу к странствиям дольше большинства сверстников, он продолжал
бегать и прыгать даже тогда, когда те один за другим уплывали вдаль по
умирающим каналам с женщинами, возлежащими поперек легких лодок, как
барельефы. Большую часть времени Сио проводил в одиночестве и зачастую
разговаривал сам с собой, внушая тревогу родителям и доводя женщин до
отчаяния: они так давно, с тех пор как ему исполнилось лет четырнадцать,
следили за его красиво растущей тенью и обменивались кивками, уговариваясь
подождать еще годик, потом еще и еще...
Но с начала вторжения и эпидемии он будто застыл в параличе. Его
вселенную подточила смерть. Города, выпиленные, сколоченные и
свежеокрашенные, стали разносчиками болезни. Погибших было не счесть, они
наваливались страшной тяжестью на его сны. Зачастую он просыпался в слезах,
простирая руки в ночной простор. Однако родителей все равно не вернуть, и
пора, давно пора было завести подружку, привязанность, любовь.
Ветер кружил, распространяя все то же благоухание. Сио вдохнул поглубже
и ощутил, как тело наливается теплом.
И вслед за запахом пришел звук. Словно где-то заиграл оркестрик. Музыка
взлетала по узкой каменной расщелине и вот наконец достигла пещеры.
Примерно в полумиле от него в небо взвивался ленивый дымок. Там, внизу,
у древнего канала, стоял небольшой домик, который земляне год назад
поставили для своих археологов. Потом домик забросили, и Сио два-три раза
подкрадывался к нему, заглядывал в пустые комнаты, но внутрь не заходил из
боязни подцепить черную хворь.
Музыка шла оттуда, из домика. Как же там мог поместиться целый оркестр?
- удивился он и бесшумно сбежал по расщелине вниз: был ранний вечер, света
еще хватало...

Рэй Брэдбери (Ray Bradbury)   
«Рассказы (Часть 9)»