Раковый корпус

А в палате вЈлся оживлЈнный общий разговор. Главный оратор был, правда,
без голоса: тот самый философ-доцент, представительный как министр, когда-то
нахаживавший к ним в палату, а с тех пор прошедший операцию горла и на днях
переведенный из хирургической в лучевую второго этажа. В горле, в самом
заметном месте, впереди, у него была вставлена какая-то металлическая штучка
вроде зажима пионерского галстука. Доцент это был воспитанный и
располагающий человек, и Павел Николаевич всячески старался его не обидеть,
не показать, как передЈргивает его эта пряжка в горле. Для того, чтобы
говорить полуслышным голосом, философ всякий раз теперь накладывал на неЈ
палец. Но говорить он любил, привык, и после операции пользовался
возвращЈнной возможностью.
Он стоял сейчас посреди палаты и глухо, но громче шЈпота, рассказывал о
натащенных в дом гарнитурах, статуях, вазах, зеркалах каким-то бывшим
крупным интендантом, сперва это всЈ навезшим из Европы, а потом докупавшим
по комиссионным магазинам, на продавщице которого и женился.
-- С сорока двух лет на пенсии. А лоб! -- дрова бы колоть. {277}
Руку за полу шинели всунет и ходит как фельдмаршал. И сказать, что
доволен жизнью? Нет, не доволен: грызЈт его, что в Кисловодске у его бывшего
командующего армией дом -- из десяти комнат, истопник свой и две автомашины.
Павел Николаевич нашЈл этот рассказ не смешным и неуместным.
И Шулубин не смеялся. Он так на всех смотрел, будто ему спать не
давали.
-- Смешно-то смешно,-- отозвался Костоглотов из своего нижнего
положения,-- а как...
-- А вот когда? на днях фельетон был в областной газете,-- вспомнили в
палате,-- построил особняк на казЈнные средства и разоблачЈн. Так что?
Признал свою ошибку, сдал детскому учреждению -- и ему поставили на вид, не
судили.
-- Товарищи! -- объяснил Русанов.-- Если он раскаялся, осознал и ещЈ
передал детскому дому -- зачем же обязательно крайнюю меру?
-- Смешно-то смешно,-- вытягивал своЈ Костоглотов,-- а как вы это всЈ
философски объясните?
Доцент развЈл одной рукой, другую держал на горле:
-- Остатки буржуазного сознания.
-- Почему это -- буржуазного? -- ворчал Костоглотов.
-- Ну, а какого же? -- насторожился и Вадим. Сегодня у него как раз
было настроение читать, так затевали склоку на всю палату.
Костоглотов приподнялся из своего опущенного положения, подтянулся на
подушку, чтоб лучше видеть и Вадима и всех.
-- А такого, что это -- жадность человеческая, а не буржуазное
сознание. И до буржуазии жадные были, и после буржуазии будут!
Русанов ещЈ не лЈг. Сверху вниз, наставительно сказал Костоглотову:
-- В таких случаях если покопаться -- всегда выяснится буржуазное
соцпроисхождение.
Костоглотов мотнул головой как отплюнулся:
-- Да ерунда это всЈ -- соцпроисхождение!
-- То есть -- как ерунда?! -- за бок схватился Павел Николаевич,
кольнуло.

Страницы: (335) :  <<  ... 247248249250251252253254255256257258259260261262 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

..... И вот-вот опять Мерзляковский переулок, и опять ты будешь
месяца два рассказывать всем знакомым, как "чудно" отдохнули "мы" летом! В
прошлом году расписывал Волгу, в позапрошлом Евпаторию, в нынешнем будешь
расписывать Алупку... Довольно с меня этих отдыхов!
- Да ты что? Сбежать от меня решила?
- Я ничего не решила, только я больше не могу! Не могу и не могу!
- Все это прекрасно, но, во-первых, надо решить, куда именно и с кем и
с чем бежать, а во-вторых, все-таки не кричать на весь дом...

Бунин Иван Алексеевич   
«Алупка»