Раковый корпус

И ещЈ несколько раз --
членов разных важных семей. И всЈ это было здесь, в одном городе, он никуда
не уезжал. И тем создалась слава доктора Орещенкова во влиятельных кругах и
некий ореол защиты вокруг него. Может быть, в чисто-русском городе {285} не
облегчило б ему и это, но в более покладистом восточном умели как-то не
заметить, что он снова повесил табличку и снова кого-то принимал. После
войны он уже не состоял на постоянной работе нигде, но консультировал в
нескольких клиниках, ходил на заседания научных обществ. Так с шестидесяти
пяти лет он стал безвозбранно вести ту жизнь, которую считал для врача
правильной.
-- Так вот, Дормидонт Тихонович, пришла я вас просить: не сможете ли вы
приехать посмотреть мой желудочно-кишечный?.. В какой день вам будет удобно
-- в тот мы и назначим...
Вид еЈ был сер, голос ослаблен. Орещенков смотрел на неЈ ровным
неотводимым взглядом.
-- Вне сомнения, выберем и день. Но вы мне, всЈ-таки, назовите ваши
симптомы. И что вы думаете сами.
-- Симптомы я все вам сейчас назову,-- но что я сама думаю? Вы знаете,
я стараюсь не думать! То есть, я думаю об этом слишком много, стала ночами
не спать, а легче бы всего мне самой не знать! СерьЈзно. Вы примете решение,
нужно будет лечь -- я лягу, а знать -- не хочу. Если ложиться, то легче бы
мне диагноза не знать, чтоб не соображать во время операции: а что они там
сейчас могут делать? а что там сейчас вытягивают? Вы понимаете?
От большого ли кресла или от ослабших плеч, она не выглядела сейчас
крупной, большой женщиной. Она уменьшилась.
-- Понимать может быть и понимаю, Людочка, но не разделяю. А почему уж
вы так сразу об операции?
-- Ну, надо быть ко всему...
-- А почему вы тогда не пришли раньше? Уж вы-то -- знаете...
-- Да вот так, Дормидонт Тихонович! -- вздохнула Донцова.-- Жизнь
такая, крутишься, крутишься. Конечно, надо было раньше... Да не так-то у
меня и запущено, не думайте! -- К ней возвращалась еЈ убыстрЈнная деловая
манера.-- Но почему такая несправедливость: почему меня, онколога, должна
настичь именно онкологическая болезнь, когда я их все знаю, когда
представляю все сопутствия, последствия, осложнения?..
-- Никакой тут несправедливости нет,-- басовостью и отмеренностью очень
убеждал его голос.-- Напротив, это в высшей степени справедливо. Это самое
верное испытание для врача: заболеть по своей специальности.
(В чЈм же тут справедливо? В чЈм тут верно? Он рассуждает так потому,
что не заболел сам.)
-- Вы Паню ФЈдорову помните, сестру? Она говорила: "ой, что это я
неласковая с больными стала? Пора мне опять в больнице полежать..."
-- Никогда не думала, что буду так переживать! -- хрустнула Донцова
пальцами в пальцах.
И всЈ-таки сейчас она меньше изводилась, чем всЈ последнее время.

Страницы: (335) :  <<  ... 255256257258259260261262263264265266267268269270 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Это Карлик говорит Инфанте. Карлик
любит Инфанту. Карлик - он. Он, правда, маленький, но совсем не карлик.

...Единая - под множеством имен...


=========

Первое, наипервейшее, что я сделала, вернувшись из Крыма, - разыскала Павлика. Павлик жил
где-то у Храма Христа Спасителя, и я почему-то попала к нему с черного хода, и встреча
произошла на кухне. Павлик был в гимназическом, с пуговицами, что еще больше усиливало его
сходство с Пушкиным-лицеистом. Маленький Пушкин, только - черноглазый: Пушкин - легенды.

Ни он, ни я ничуть не смутились кухни, нас толкнуло друг к другу через все кастрюльки и
котлы - так, что мы - внутренне - звякнули, не хуже этих чанов и котлов. Встреча была вроде
землетрясения. По тому, как я поняла, кто он, он понял, кто я. (Не о стихах говорю, я даже
не знаю, знал ли он тогда мои стихи.)

Простояв в магическом столбняке - не знаю сколько, мы оба вышли - тем же черным ходом, и
заливаясь стихами и речами...

Словом, Павлик пошел - и пропал. Пропал у меня, в Борисоглебском переулке, на долгий срок.
Сидел дни, сидел утра, сидел ночи... Как образец такого сидения приведу только один диалог.

Я, робко:

- Павлик, как Вы думаете - можно назвать - то, что мы сейчас делаем - мыслью?

Павлик, еще более робко:

- Это называется - сидеть в облаках и править миром.

=========

У Павлика был друг, о котором он мне всегда рассказывал: Юра З. ?Мы с Юрой... Когда я прочел
это Юре... Юра меня все спрашивает... Вчера мы с Юрой нарочно громко целовались, чтобы
подумали, что Юра, наконец, влюбился... И подумайте: студийцы выскакивают, а вместо барышни
- я!!!?

В один прекрасный вечер он мне ?Юру? - привел.

- А вот это, Марина, мой друг - Юра З. - с одинаковым напором на каждое слово, с одинаковым
переполнением его.

Подняв глаза - на это ушло много времени, ибо Юра не кончался - я обнаружила Верины глаза и
рот.

- Господи, да не брат ли вы... Да, конечно, вы - брат... У вас не может не быть сестры Веры!

- Он ее любит больше всего на свете!

Стали говорить Юрий и я...

Цветаева Марина Ивановна   
«Повесть о Сонечке»