Раковый корпус

(Но про себя-то знала она эти дни. Она знала случай, когда другой
препарат был назначен московским институтом для рязанского диспансера, но
девчЈнка на сопроводиловке надписала: "казанскому", а в министерстве -- без
министерства тут никак -- прочли "казахскому" и отправили в Алма-Ату.)
Что может сделать радостное известие с человеком! Те же самые чЈрные
глаза, такие мрачные последнее время, теперь блистали надеждой, те же самые
припухлые губы, уже в непоправимо косой складке, опять выровнялись и
помолодели, и весь Вадим, побритый, чистенький, подобранный, вежливый, сиял
как именинник, с утра обложенный подарками. {307}
Как мог он так упасть духом, так ослабиться волей последние две недели!
Ведь в воле -- спасение, в воле -- всЈ! Теперь -- гонка! Теперь только одно:
чтобы золото быстрей пронеслось свои три тысячи километров, чем свои
тридцать сантиметров проползут метастазы! И тогда золото очистит ему пах.
Оградит остальное тело. А ногой -- ну, ногой бы можно и пожертвовать. Или
может быть -- какая наука в конце концов может совсем запретить нам веру? --
попятно распространяясь, радиоактивное золото излечит и саму ногу?
В этом была справедливость, разумность, чтоб именно он остался жив! А
мысль примириться со смертью, дать чЈрной пантере себя загрызть -- была
глупа, вяла, недостойна. Блеском своего таланта он укреплялся в мысли, что
-- выживет, выживет! Полночи он не спал от распирающего радостного
возбуждения, представляя, что может сейчас делаться с тем свинцовым
бюксиком, в котором везут ему золото: в багажном ли оно вагоне? или везут
его на аэродром? или оно уже на самолЈте? Он глазами возносился туда, в три
тысячи километров тЈмного ночного пространства, и торопил, торопил, и даже
ангелов бы кликнул на помощь, если б ангелы существовали.
Сейчас на обходе он с подозрением следил, что будут делать врачи. Они
ничего худого не говорили, и даже лицами старались не выражать, но --
щупали. Щупали, правда, не только печень, а в разных местах, и обменивались
какими-то незначительными советами. Вадим отмеривал, не дольше ли они щупают
печень, чем всЈ остальное.
(Они видели, какой это пристальный настороженный больной, и совсем без
надобности ходили пальцами даже на селезЈнку, но истинная цель их наторЈнных
пальцев была проверить, насколько изменена печень.)
Никак не удалось бы быстро миновать и Русанова: он ждал своего
спецпайка внимания. Он последнее время очень подобрел к этим врачам: хотя и
не заслуженные, и не доценты, но они его вылечили, факт. Опухоль на шее
теперь свободно побалтывалась, была плоская, небольшая. Да, наверно, и с
самого начала такой опасности не было, как раздули.
-- Вот что, товарищи,-- заявил он врачам.-- Я от уколов устал, как
хотите. Уже больше двадцати.

Страницы: (335) :  <<  ... 276277278279280281282283284285286287288289290291 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Потом сразу хватаем вдвоем за длинные штоки и бегом несем искрящееся литье в
соседнюю мастерскую, где выливаем металл в приготовленные формы.
Когда опорожним всю печь, вновь наполняем ее болванками корявой
пузырчатой меди и ждем, покуривая и регулируя нефть.
Около нашей печи работали трое -- Игнат, старый рабочий, почти ослепший
от блеска литья, с постоянно гноящимися, налитыми кровью глазами, и двое
нас, новичков, я и Ваня, только недавно поступивших на завод. Мы работали
весело, и день пролетал незаметно. Полуголые, мы хохотали и обливались
водой, рассказывали, думали -- и слушали нескончаемую, глухую, связавшую
начало с концом песнь машин...
-- И, скажи ты мне на милость, что это огонь не залаживается: чихает --
и шабаш!... -- Игнат, наш "старшой", был недоволен и ворчал. После обеда, в
печи, действительно, что-то стало часто пофыркивать и клубы вонючего дыма
были гуще, чем обыкновенно.
-- Ну-ну, стерва, ну-ну, растяпа, черт, поговори у меня, поговори! --
Игнат подвинчивал нефти и подбадривал фыркающее пламя. Внутри печи теперь
уже раздавались целые взрывы и странное поплескивание; металл нагревался
плохо.
Что-то не ладилось. Я подошел, не зная зачем, к мотору, посмотрел на
измеритель числа оборотов и прислушался. Машина работала чудесно.
Обернувшись, чтобы уходить, я на мгновение увидел белый огненный бич,
рванувшийся высоко из нашей печи. Глухой удар ухнул и повторился раза четыре
под сводами крыши мастерской, взмахивая вверх свистящими полосами огня и
тяжело опуская их вокруг...
Я стоял у мотора, шагах в десяти от печи и видел, как метнулся куда-то
Ваня, как присел, обхватив голову, Игнат...
Инстинктивно я схватил рукоятку и прервал ток. Мотор, повертевшись
немного по инерции, остановился.
Упавшие бичи раскаленного металла расходились по радиусам от печи и еще
шипели, медленно охлаждаясь, испуская свою страшную силу. Как гады,
побеждающие и свободные, они дерзко и вызывающе раскинулись на железном полу
во властных изгибах, оставляя на черном далеком потолке и балках беловатые
отсветы -- свои отражения...

Андрей Платонов   
«Очередной»