Раковый корпус

Может, хватит, а? Или я дома докончил бы?
Кровь у него, действительно, была совсем неважная, хотя переливали
четыре раза. И -- жЈлтый, заморенный, сморщенный вид. Даже тюбетейка на
голове стала как будто большая.
-- В общем, спасибо, доктор! Я тогда, вначале, был неправ,-- честно
объявил Русанов Донцовой. Он любил признавать свои ошибки.-- Вы меня
вылечили -- и спасибо.
Донцова неопределЈнно кивнула. Не от скромности так, не от смущения, а
потому что ничего он не понимал, что говорил. ЕщЈ ожидали его вспышки
опухолей во многих железах. И от быстроты процесса зависело -- будет ли
вообще он жив через год.
Как, впрочем, и она сама. {308}
Она и Гангарт жЈстко щупали его под мышками и надключичные области.
Русанов даже поЈживался, так сильно они давили.
-- Да там нет ничего! -- уверял он. Теперь-то ясно было, что его только
запугивали этой болезнью. Но он -- стойкий человек, и вот легко еЈ перенЈс.
И этой стойкостью, обнаруженной в себе, он особенно был горд.
-- Тем лучше. Но надо быть очень внимательным самому, товарищ
Русанов,-- внушала Донцова.-- Дадим вам ещЈ укол или два, и пожалуй выпишем.
Но вы будете являться на осмотр каждый месяц. А если сами что-нибудь
где-нибудь заметите, то и раньше.
Однако повеселевший Русанов из своего-то служебного опыта понимал, что
эти обязательные явки на осмотр -- простые галочные мероприятия, графу
заполнить. И сейчас же пошЈл звонить домой о радости.
Дошла очередь до Костоглотова. Этот ждал их со смешанным чувством: они
ж его, как будто, спасли, они ж его и погубили. МЈд был с дЈгтем равно
смешан в бочке, и ни в пищу теперь не шЈл, ни на смазку колЈс.
Когда подходила к нему Вера Корнильевна одна -- это была Вега, и о чЈм
бы по службе она его ни спрашивала, и что бы ни назначала -- он смотрел на
неЈ и радовался. Он почему-то, последнюю неделю, полностью простил ей то
калечение, которое она настойчиво несла его телу. Он стал признавать за ней
как будто какое-то право на своЈ тело -- и это было ему тепло. И когда она
подходила к нему на обходах, то всегда хотелось погладить еЈ маленькие руки
или мордой потереться о них как пЈс.
Но вот они подошли вдвоЈм, и это были врачи, закованные в свои
инструкции, и Олег не мог освободиться от непонимания и обиды.
-- Ну как? -- спросила Донцова, садясь к нему на кровать. А Вега стояла
за еЈ спиной и слегка-слегка ему улыбалась. К ней опять вернулось это
расположение или даже неизбежность -- всякий раз при встрече хоть чуть да
улыбнуться ему. Но сегодня она улыбалась как через пелену.
-- Да неважно,-- устало отозвался Костопотов, вытягивая голову из
свешенного состояния на подушку.-- ЕщЈ стало у меня от неудачных движений
как-то сжимать вот тут... в средостении.

Страницы: (335) :  <<  ... 277278279280281282283284285286287288289290291292 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Поэт (в раздумьи). Этот человек говорит неспроста. Его грубая народная
мудрость легко ложится на мою тоскующую душу.
Шут. Решайтесь же поскорее, господин. А то, скучно читать ваши мысли.
Поэт. Вы правы, друг. От ваших слов веет здоровьем. Но почему вы
заговорили о читателях?
Шут. Я, господин, просто говорю, что пора оставить лишние разговоры и
перейти к делу. По некоторым признакам я вижу, что сам сочинитель нашего
разговора большой путаник. Без меня дело не обойдется - здравый смысл всегда
придет на помощь авторской фантазии.
Поэт. Окончательно ничего не понимаю. Но знаю, что корни народной
мудрости - темны и узловаты. Вы возбуждаете во мне доверие. Будьте
поверенным моей души. Знаете ли вы, кто я?
Шут. Отлично знаю. Вы - поэт, тоскующий в окружающей пошлости. Жалобы
свои вы изливаете в стихах, хотя и прекрасных, но непонятных, так как дух
ваш, вероятно, принадлежит иным поколениям.
Поэт. Клянусь, это так!
Шут. Сверх того, вы еще - прекрасный юноша, страстно влюбленный в не
менее прекрасную даму.
Поэт. Ни слова больше! Вы - сердцеведец! Скажите мне прежде всего, как
мне вести себя с прекрасной дамой?
Шут. Советую вам прежде всего посвятить ей одно из ваших стихотворений.
Или, еще лучше, - целый том.
Поэт. О, это уже давно сделано!
Шут. В таком случае, вам следует проводить с нею часы над морем,
намекая, что ваша любовь так же широка, как оно.
Поэт (полубессознательно).

В одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега...

Шут. Или, наконец, расталкивать перед ней народ на площади, хотя бы
подвергаясь обвинениям в неуменьи вести себя на улице.
Поэт. О, все эти средства испытаны, милый друг.
Шут. И все-таки, ваша дама остается непреклонной?
Поэт...

Блок Александр Александрович   
«О любви, поэзии и государственной службе»