Раковый корпус

-- А ну-ка, гудни ему как следует! -- успел заметить и сказать Павел
Николаевич.
Лаврик коротко сильно гуднул. Долговязый резко свернул и обернулся.
Лаврик дал газу и прошЈл в десяти сантиметрах от него.
-- Я его звал -- Оглоед. Если бы вы знали, какой неприятный завистливый
тип. Да ты его видела, Капа.
-- Что ты удивляешься, Пасик! -- вздохнула Капа.-- Где счастье, там и
зависть. Хочешь быть счастливым -- без завистников не проживЈшь.
-- Классовый враг,-- бурчал Русанов.-- В другой бы обстановке...
-- Так давить его надо было, что ж ты мне сказал -- гудеть? -- смеялся
Лаврик и на миг обернулся.
-- Ты -- не смей головой вертеть! -- испугалась Капитолина Матвеевна.
И правда, машина вильнула.
-- Ты не смей головой вертеть! -- повторила Майка и звонко смеялась.--
А мне можно, мама? -- И крутила головку назад то через лево, то через право.
-- Я вот его не пущу девушек катать, будет знать! Когда выезжали из
медгородка, Капа отвертела стекло и, выбрасывая что-то мелкое через окно
назад, сказала:
-- Ну, хоть бы не возвращаться сюда, будь он проклят! Не оборачивайтесь
никто!
А Костоглотов им вослед матюгнулся всласть, длинным коленом.
Но вывод сделал такой, что это -- правильно: надо и ему выписываться
обязательно утром. Совсем ему неудобно среди дня, когда всех выписывают --
никуда не успеешь.
А выписка ему была обещана назавтра.
Разгорался солнечный ласковый день. ВсЈ быстро прогревалось и высыхало.
В Уш-Тереке тоже уже, наверно, копают огороды, чистят арыки. {314}
Он гулял и размечтался. Счастье какое: в лютый мороз уезжал умирать, а
сейчас вернЈтся в самую весну -- и можно свой огородик посадить. Это большая
радость: в землю что-то тыкать, а потом смотреть, как вылезает.
Только все на огородах по двое. А он будет -- один.
Он гулял-гулял и придумал: идти к старшей сестре. Прошло то время,
когда Мита осаживала его, что "мест нет" в клинике. Уже давно они
сознакомились.
Мита сидела в своей подлестничной каморке без окна, при электрическом
свете -- после двора непереносимо тут было и лЈгким, и глазам -- и из стопки
в стопку перекладывала и перекладывала какие-то учЈтные карточки.
Костоглотов, пригнувшись, влез в усечЈнную дверь и сказал:
-- Мита! У меня просьбочка. Очень большая.
Мита подняла длинное немягкое лицо. Такое вот нескладное лицо досталось
девушке от рождения, и никто потом до сорока лет не тянулся его поцеловать,
ладонью погладить, и всЈ ласковое, что могло его оживить, так и не
выразилось никогда. Стала Мита -- рабочая лошадка.
-- Какая?
-- Мне выписываться завтра.
-- Очень рада за вас! -- Она добрая была Мита, только по-первому
взгляду сердитая.
-- Не в том дело. Мне надо за день в городе сделать много, вечером же и
уехать.

Страницы: (335) :  <<  ... 282283284285286287288289290291292293294295296297 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Теперь между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки и водосбора. Колодец среди двора зарос папоротником. Запущенные розы одичали; их длинные спутанные ветки тянулись по всем дорожкам. Среди букса алели большие красные маки. Высокие побеги наперстянки склонялись над травой, а бесплодные виноградные лозы, покачиваясь, свисали с ветвей боярышника, уныло кивавшего своей покрытой листьями верхушкой.
   В одном углу сада поднималась ветвистая магнолия с темной листвой, окропленной там и сям брызгами молочно-белых цветов. У ствола магнолии стояла грубая деревянная скамья. Монтанелли опустился на нее.
   Артур изучал философию в университете. В тот день ему встретилось трудное место в книге, и он обратился за разъяснением к padre. Он не учился в семинарии, но Монтанелли был для него подлинной энциклопедией.
   - Ну, пожалуй, я пойду, - сказал Артур, когда непонятные строки были разъяснены. - Впрочем, может быть, я вам нужен?
   - Нет, на сегодня я работу закончил, но мне бы хотелось, чтобы ты немного побыл со мной, если у тебя есть время.
   - Конечно, есть!
   Артур прислонился к стволу дерева и посмотрел сквозь темную листву на первые звезды, слабо мерцающие в глубине спокойного неба. Свои мечтательные, полные тайны синие глаза, окаймленные черными ресницами, он унаследовал от матери, уроженки Корнуэлла(*7). Монтанелли отвернулся, чтобы не видеть их.
   - Какой у тебя утомленный вид, carino, - проговорил он.
   - Что поделаешь...
   В голосе Артура слышалась усталость, и Монтанелли сейчас же заметил это.
   - Напрасно ты спешил приступать к занятиям. Болезнь матери, бессонные ночи - все это изнурило тебя. Мне следовало настоять, чтобы ты хорошенько отдохнул перед отъездом из Ливорно(*8)...

Войнич Этель Лилиан (Ethel Lilian Voynich)   
«Овод»