Раковый корпус

Сколько набралось людей на остановке --
и все хлынули именно на этот номер! Всем нужно было сюда! А у Олега в одной
руке была шинель, в другой вещмешок, нельзя было за поручни ухватиться -- и
так его стиснуло, завертело и втолкнуло сперва на площадку, потом и в вагон.
Со всех сторон люто припираемый, он очутился позади двух девушек, по
виду студенток. Беленькая и чЈрненькая, они так оказались к нему близки,
что, наверно, чувствовали, как он дышит. Его разведенные руки зажало
отдельно каждую, так что не только нельзя было заплатить рассерженной
кондукторше, но просто нельзя было пошевелить ни той, ни другой. Левой рукой
с шинелью он как будто приобнимал чЈрненькую. А к беленькой его прижало всем
телом, от колен и до подбородка он чувствовал еЈ всю, и она тоже не могла
его не чувствовать. Самая большая страсть не могла бы так их сплотить, как
эта толпа. ЕЈ шея, уши, колечки волос были придвинуты к нему за всякий
мыслимый предел. Через старенькое своЈ военное суконце он принимал еЈ тепло,
и мягкость, и молодость. ЧЈрненькая продолжала ей что-то об институтских
делах, беленькая перестала отвечать.
В Уш-Тереке трамваев не было. Так стискивали, бывало, только в
воронках. Но там не всегда вперемешку с женщинами. Это ощущение -- не
подтверждалось ему, не подкреплялось десятилетиями -- и тем перворождЈнной
оно было сейчас!
Но оно не было счастьем. Оно было и горем. Был в этом ощущении порог,
перейти который он не мог даже внушением.
Ну да ведь предупреждали ж его: останется либидо. И только оно!..
Так проехали около двух остановок. А потом хоть и тесно, но уже не
столько жали сзади, и уже мог бы Олег немножечко и отслониться. Но он не
сделал так: у него не стало воли оторваться и прекратить это
блаженство-мучение. В эту минуту, сейчас, он ничего большего не хотел,
только ещЈ, ещЈ оставаться так. Хотя бы трамвай пошЈл теперь в Старый город!
хотя б, обезумев, он и до ночи лязгал и кружился без остановок! хотя б он
отважился на кругосветное путешествие! -- Олег не имел воли оторваться
первым! Растягивая это счастье, выше которого он теперь не был достоин, Олег
благодарно запоминал колечки на затылке (а лица еЈ он так и не повидал).
Оторвалась беленькая и стала двигаться вперЈд.
И, выпрямляясь с ослабевших, подогнутых колен, понял Олег, что едет к
Веге -- на муку и на обман.
Он едет требовать от неЈ больше, чем от себя.
Они так возвышенно договорились, что духовное общение дороже всякого
иного. Но этот высокий мост составив из рук своих и еЈ, вот видит он уже,
что его собственные подгибаются. Он едет к ней бодро уверять в одном, а
думать измученно другое. А когда она уйдЈт, и он останется в еЈ комнате
один, ведь он будет скулить над еЈ одеждой, над каждой мелочью.

Страницы: (335) :  <<  ... 319320321322323324325326327328329330331332333334 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Как и прежде уже облака манили меня уйти с
ними в чужие страны, когда они высоко проплывали над моей головой, так и
теперь я часто нахожусь в опасности, что они меня возьмут с собой, проходя
мимо меня, когда я стою на верхушке скалы. Какую я ощущаю в себе жажду
броситься в бесконечное воздушное пространство, парить над страшными
пропастями и снижаться на неприступную скалу. С каким вожделением я все
глубже и глубже вдыхаю, когда орел в темной, синей глубине подо мною парят
над скалами и лесами, когда он в обществе самки в нежном согласии чертит
большие круги вокруг той вершины, которой он доверил свое гнездо и своих
птенцов. Неужто я обречен всего лишь всползать на высоты, лепиться к
высочайшей скале, как к самой плоской низменности, и, с трудом достигнув
своей цели, боязливо цепляться, содрогаясь перед возвращением и трепеща
перед паденьем?
С какими все-таки странными особенностями рождаемся мы на свет! Какое
неопределенное стремление действует в нас! Как своеобразно противоборство
воображения и телесных настроений! Странности моей ранней молодости
возникают вновь. Когда я иду по длинной дороге куда глаза глядят и
размахиваю рукой, я иногда вдруг хватаю что-то, как будто дротик, я мечу его
- не знаю в кого, не знаю во что; а потом вдруг навстречу мне летит стрела и
пронзает мне сердце; я ударяю рукой в грудь и ощущаю неизъяснимую сладость,
и вскоре - я снова в своем естественном состоянии. Откуда это явление? Что
означает оно и почему оно повторяется всегда с совершенно теми же образами,
теми же телодвижениями, теми же ощущениями?

Опять говорят мне, что люди, которые видели меня в пути, очень мало
мною довольны. Охотно этому верю, ибо никто из них ничем и не содействовал
моему довольству. Откуда я знаю, в чем тут дело! Почему общество меня
гнетет, почему мне неловко от вежливости, почему то, что они мне говорят,
меня не интересует, а то, что они мне показывают, мне либо безразлично, либо
действует на меня совершенно иначе...

Гёте, Иоганн Вольфганг фон (Goethe, Johann Wolfgang von)   
«Письма из Швейцарии. Часть Первая»