Раковый корпус

Костоглотов молчал.
Потом заговорил, но тихо, совсем не так уверенно, как раньше:
-- Откровенно говоря, я за жизнь не очень-то держусь. Не только впереди
у меня еЈ нет, но и сзади не было. И если проглянуло мне пожить полгодика --
надо их и прожить. А на десять-двадцать лет планировать не хочу. Лишнее
лечение -- лишнее мучение. НачнЈтся рентгеновская тошнота, рвоты -- зачем?..
-- Нашла! Вот! Это наша статистика.-- И она повернула к нему двойной
тетрадный листик. Через весь развЈрнутый лист шло название его опухоли, а
потом над левой стороной: "Уже умерли", над правой: "ЕщЈ живы". И в три
колонки писались фамилии -- в разное время, карандашами, чернилами. В левой
стороне помарок не было, а в правой -- вычЈркивания, вычЈркивания,
вычЈркивания...-- Так вот. При выписке мы записываем каждого в правый
список, а потом переносим в левый. Но всЈ-таки есть счастливцы, которые
остаются в правом, видите?
Она дала ему ещЈ посмотреть список и подумать.
-- Вам кажется, что вы выздоровели! -- опять приступила энергично.-- Вы
-- больны, как и были. Каким пришли к нам, такой и остались. Единственное,
что выяснилось -- что с вашей опухолью можно бороться! Что не всЈ ещЈ
погибло. И в этот момент вы заявляете, что уйдЈте? Ну, уходите! Уходите!
Выписывайтесь хоть сегодня! Я сейчас дам распоряжение... А сама занесу вас
вот в этот список. ЕщЈ не умерших.
Он молчал.
-- А? Решайте!
-- Людмила Афанасьевна,--примирительно выдвинул Костоглотов.-- Ну, если
нужно какое-то разумное количество сеансов -- пять, десять...
-- Не пять и не десять! Ни одного! Или -- столько, сколько нужно!
Например, с сегодняшнего дня -- по два сеанса, а не по одному. И все виды
лечения, какие понадобятся! И курить бросите! И ещЈ обязательное условие:
переносить лечение не только с верой, но и с р а д о с т ь ю! С радостью!
Вот только тогда вы вылечитесь!
Он опустил голову. Отчасти-то сегодня он торговался с запросом. Он
опасался, как бы ему не предложили операцию -- но вот и не предлагали. А
облучиться ещЈ можно, ничего. В запасе у Костоглотова было секретное
лекарство -- иссык-кульский корень, и он рассчитывал уехать к себе в глушь
не просто, а полечиться корнем. Имея корень, он вообще-то приезжал в этот
раковый диспансер только для пробы.
А доктор Донцова, видя, что победила, сказала великодушно:
-- Хорошо, глюкозы давать вам не буду. Вместо неЈ -- другой укол,
внутримышечный. {60}
Костоглотов улыбнулся:
-- Ну, это я вам уступаю.
-- И пожалуйста: ускорьте пересылку омского письма. Он шЈл от неЈ и
думал, что идЈт между двумя вечностями. С одной стороны -- список обречЈнных
умереть. С другой стороны в е ч н а я ссылка. Вечная, как звЈзды. Как
галактики.

Страницы: (335) :  <<  ... 43444546474849505152535455565758 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... По вечерам же, зимой и летом, он
приходил уже в темноте, редко заставая самого старшего сына
Семена, когда тот еще не спал. Перед тем как лечь спать, отец
обыкновенно лазал по полу на коленях между спящими детьми,
укрывал их получше гунями, гладил каждого по голове и не мог
выразить, что он их любит, что ему жалко их, он как бы просил у
них прощения за бедную жизнь; потом отец ложился около матери,
которая спала в один ряд с детьми тоже на полу, клал свои
холодные, занемевшие ноги на ее теплые и засыпал.
Утром, проснувшись, дети начинали плакать -- они хотели
есть, пить, и, кроме того, им было странно и непривычно жить, в
их теле что-нибудь постоянно болело, потому что там не
произошло еще окостенения. Один Семен не плакал, он молча
терпел свою нужду в пище и сначала заботился о братьях, а потом
уже доедал с матерью, что оставалось от меньших детей, или то,
что случайно испортилось и протухло, чтобы зря не выкидывать
еду. Мать уже давно жила, она не могла сильно мучиться, когда
хотела есть, но Семен тосковал до самого обеда. Катая братьев в
тележке, он шел печальный, потому что в нем болело сердце от
голода, он плакал и тихо скулил, чтобы забыться. Братья глядели
на него из тележки и тоже начинали кричать от страха, раз их
старший брат боится чего-то. Тогда Семен находил в выброшенной
печной золе кусочки древесного угля или отламывал известку от
стены флигеля и давал братьям; они принимались сосать и глотать
уголь и от жадности переставали кричать. Семен же закатывал
тележку с братьями за сарай, где между курником, плетнем и
стеной сарая рос лопух, лежали жестянки и житейский мусор, а
сам уходил на улицу. Там он ходил мимо чужих домов, ища
глазами, что валяется на земле. Больше всего он любил находить
огрызки яблок и морковь. Когда он находил их и ел, у него
слабело сердце от радости, он сразу смеялся и бежал поскорее
обратно к братьям, которые могли без него уползти из тележки
неизвестно куда и навеки пропасть...

Андрей Платонов   
«Семен»