Раковый корпус

На, на. Он уже протягивал
книгу Ефрему, но тот не шагнул:
-- Много тут читать. Не хочу.
-- Да ты неграмотный, что ли? -- не очень-то и уговаривал Оглоед.
-- Я -- даже очень грамотный. Где мне нужно -- я очень грамотный.
Оглоед пошарил за карандашом на подоконнике, открыл книгу сзади и,
просматривая, кое-где поставил точки.
-- Не бойсь,-- бормотнул он,-- тут рассказишки маленькие. Вот эти
несколько -- попробуй. Да надоел больно, скулишь. Почитай.
-- А Ефрем ничего не боется! -- Он взял книгу и перешвырнул к себе на
койку.
На одном костыле прохромал из двери молодой узбек Ахма-джан -- один
весЈлый в комнате. Объявил:
-- Ложки к бою!
И смуглявый у печки оживился:
-- Вечерю несут, хлопцы!
Показалась раздатчица в белом халате, держа поднос выше плеча. Она
перевела его перед себя и стала обходить койки. Все, кроме измученного парня
у окна, зашевелились и разбирали тарелки. На каждого в палате приходилась
тумбочка, и только у пацана Демки не было своей, а пополам с ширококостым
казахом, у которого распух над губою неперебинтованный безобразный
темно-бурый струп.
Не говоря о том, что Павлу Николаевичу и вообще сейчас было не до еды,
даже до своей домашней, но один вид этого ужина -- {14} прямоугольной
резиновой манной бабки с желейным жЈлтым соусом и этой нечистой серой
алюминиевой ложки с дважды перекрученным стеблом,--только ещЈ раз горько
напомнил ему, куда он попал и какую, может быть, сделал ошибку, согласясь на
эту клинику.
А все, кроме стонущего парня, дружно принялись есть. Павел Николаевич
не взял тарелку в руки, а постучал ноготком по еЈ ребру, оглядываясь кому б
еЈ отдать. Одни сидели к нему боком, другие спиной, а тот хлопец у двери как
раз видел его.
-- Тебя как зовут? -- спросил Павел Николаевич, не напрягая голоса (тот
должен был сам услышать).
Стучали ложки, но хлопец понял, что обращаются к нему, и ответил
готовно:
-- Прошка... той, э-э-э... Прокофий СемЈныч.
-- Возьми.
-- Та що ж, можно...-- Прошка подошЈл, взял тарелку, кивнул благодарно.
А Павел Николаевич, ощущая жЈсткий комок опухоли под челюстью, вдруг
сообразил, что ведь он здесь был не из лЈгких. Изо всех девяти только один
был перевязан -- Ефрем, и в таком месте как раз, где могли порезать и Павла
Николаевича. И только у одного были сильные боли. И только у того здорового
казаха через койку -- темно-багровый струп. И вот -- костыль у молодого
узбека, да и то он лишь чуть на него приступал. А у остальных вовсе не было
заметно снаружи никакой опухоли, никакого безобразия, они выглядели как
здоровые люди. Особенно -- Прошка, он был румян, как будто в доме отдыха, а
не в больнице, и с большим аппетитом вылизывал сейчас тарелку.

Страницы: (335) : 123456789101112131415 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

...
Расходует очень мало, горсть риса в день,
и может писать иероглифами.


НИМВРОД:

Но у него же ничего в памяти не остается.


УРУК:

Зато форматирует прямо при копировании. Больше
не нужен раб-форматировщик, который берЈт глину, лепит таблицу,
сушит еЈ на солнце, чтобы другой потом на ней писал. Он лепит,
сушит на огне и сразу пишет.


НИМВРОД:

Но он пользуется таблицами на 5,25 египетских
локтей и весит добрых килограммов шестьдесят. Почему ты не заведешь
себе портативного?


УРУК:

Что, какой-нибудь халдейский визор на жидком
хрустале? Прибамбасы для волхвов.


НИМВРОД:

Да нет, ручного раба-писца, африканского
пигмея из Сидона. Ну, знаешь, как делают финикийцы - дерут всЈ
у египтян, но потом миниатюризируют. Смотри: лэптоп, пишет, сидя
прямо у тебя на коленях.


УРУК:

Он горбатый, какая мерзость.


НИМВРОД:

Я тебя умоляю! Ему вмонтировали в спину
плату для быстро бэкапа. Один щелчок хлыстом - и он пишет тебе
прямо в Альфа-Бета, видишь, вместо графического режима
использует текстовой, достаточно двадцати одного знака. Запакует
тебе весь кодекс Хаммурапи на нескольких таблицах 3,5.


УРУК:

Но потом еще приходится покупать раба-кодировщика.


НИМВРОД:

Ничего подобного. У этого карлика вшитый
кодировщик. Еще один щелчок хлыстом - и он всЈ переписывает в
клинописи.


УРУК:

А графику он тоже делает?


НИМВРОД:

Ты что, не видишь, что у него разные цвета?
Как ты думаешь, кто сделал мне все планы для Башни?


УРУК:

А ты ему веришь? Вдруг всЈ грохнется?


НИМВРОД:

Да брось. Я загрузил ему в память Пифагора
и Memphis Lotus.
Даешь ему план, щелчок - и он рисует тебе зиккурат в трех измерениях.
У египтян при постройке пирамид еще была десятикомандная система
"Моисей", залинкованная с десятком тысяч рабов-писцов.
Интерфейсы у них были не очень дружественные. ВсЈ устаревшее железо
пришлось выбросить в Красное Море, даже вода поднялась


УРУК:

А для вычислений?


НИМВРОД:

Он еще знает Зодиак...

Эко, Умберто (Eco, Umberto)   
«Вавилонская беседа»