Раковый корпус

Люди, живущие в той
стороне, не всегда понимают свою родину, им хочется ярко-синего моря и
бананов, а вон оно, что нужно человеку: чЈрный уродливый нарост на беленькой
берЈзе, еЈ болезнь, еЈ опухоль.
Только Мурсалимов с Егенбердиевым понимали про себя так, что и здесь --
в степи и в горах, обязательно есть то, что нужно им, потому что в каждом
месте земли всЈ предусмотрено для человека, лишь надо знать и уметь.
-- Кого-то надо просить -- собрать, прислать,-- ответил ДЈмке геолог.
Кажется, ему приглянулась эта чага.
Самому Костоглотову, который им всЈ это нашЈл и расписал,-- однако,
некого было просить в России искать гриб. Одни уже умерли, другие рассеяны,
к третьим неловко обратиться, четвЈртые -- горожане куцые, ни той берЈзы не
найдут, ни тем более чаги на ней. Он сам не знал бы сейчас радости большей:
как собака уходит спасаться, искать неведомую траву, так пойти на целые
месяцы в леса, ломать эту чагу, крошить, у костров заваривать, пить и
выздороветь подобно животному. Целые месяцы ходить по лесу и не знать другой
заботы, как выздоравливать.
Но запрещЈн ему был путь в Россию.
А другие тут, кому он был доступен, не научены были мудрости жизненных
жертв -- уменью всЈ стряхнуть с себя, кроме главного. Им виделись
препятствия, где их не было: как получить бюллетень или отпуск для таких
поисков? как нарушить уклад жизни и расстаться с семьЈй? где денег достать?
как одеться для такого путешествия и что взять с собой? на какой станции
сойти и где потом дальше узнать всЈ?
Прихлопывая письмом, Костоглотов ещЈ сказал:
-- Он упоминает здесь, что есть так называемые заготовители, просто
предприимчивые люди, которые собирают чагу, подсушивают и высылают
наложенным платежом. Но только дорого берут -- пятнадцать рублей за
-килограмм, а в месяц надо шесть килограмм.
-- Да какое ж они имеют право?! -- возмутился Павел Николаевич, и лицо
его стало таким начальственно-строгим, что любой заготовитель струхнул бы.--
Какую ж они имеют совесть драть такие деньги за то, что от природы достаЈтся
даром?
-- Не кричи! -- шикнул на него Ефрем. (Он особенно противно {105}
коверкал слова -- не то нарочно, не то язык так выговаривал.) -- Думаешь --
подошЈл да взял? Это по лесу с мешком да с топором надо ходить. Зимой -- на
лыжах.
-- Но не пятнадцать же рублей килограмм, спекулянты проклятые! -- никак
не мог уступить Русанов, и снова проявились на его лице красные пятна.
Вопрос был слишком принципиальный. С годами у Русанова всЈ определЈнней
и неколебимей складывалось, что все наши недочЈты, недоработки, недоделки,
недоборы -- все они проистекают от спекуляции. От мелкой спекуляции, как
продажа какими-то непроверенными личностями на улицах зелЈного лука и
цветов, какими-то бабами на базаре молока и яиц, на станциях -- ряженки,
шерстяных носков и даже жареной рыбы.

Страницы: (335) :  <<  ... 8687888990919293949596979899100101 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... И потому пусть не садится за это
пиршество тот, у кого органы к тому не приспособлены, ибо нет у него ни
зубов, ни языка, ни неба, а также и ни один из приспешников порока, ибо
желудок его полон ядовитых соков, вредных настолько, что никаких яств он
никогда не мог бы принять. Но пусть придет сюда всякий, кого семейные и
гражданские заботы не лишили человеческого голода, и сядет за одну трапезу
вместе с другими, подобными ему неудачниками; и пусть у ног их расположатся
все те, кто по нерадивости сделались недостойными более высоких мест; и
пусть и те и другие примут мое угощение вместе с тем хлебом, который
позволит им и отведать его и переварить. Угощение же на этом пиру будет
распределено на четырнадцать канцон7, посвященных как любви, так и
добродетели, которые без предлагаемого ныне хлеба остались бы темны и
непонятны, и многим их красота могла бы понравиться больше, чем содержащееся
в них добро. Однако хлеб этот, то есть истолкование, будет тем светом,
который обнаружит каждый оттенок их смысла.
Если в настоящем сочинении, которое называется "Пиром" -- и пусть оно
так называется,-- изложение окажется более зрелым, чем в "Новой Жизни", я
этим ни в коей мере не собирался умалить первоначальное мое творение, но
лишь как можно больше помочь ему, видя, насколько разумно то, что "Новой
Жизни" подобает быть пламенной и исполненной страстей, а "Пиру" -- умеренным
и мужественным. В самом деле, одно надлежит говорить и делать в одном
возрасте, а другое -- в другом. Поведение уместное и похвальное в одном
возрасте бывает постыдным и предосудительным в другом8, что и будет
обосновано ниже, в четвертом трактате этой книги9. В прежнем моем
произведении я повествовал, будучи на рубеже молодости, а в этом -- уже
миновав его. И так как истинное мое намерение отличалось от кажущегося при
поверхностном ознакомлении с упомянутыми канцонами, я ныне собираюсь
раскрыть их аллегорический смысл после уже поведанного буквального смысла...

Данте Алигьери (Dante Alighieri)   
«Трактаты: Пир»