Кажется, вот тут.
Касьянов и Прощенков соскочили с саней, подошли.
– Так не очень от меня удаляйтесь, не больше километра. Работать вряд
ли придется, наверно с утра передвинут. Ну все же, на разный случай,
покопайте.
И – разъехались. Лошади брали уверенно. Местность – мало волнистая, тут
и высотку не сразу выберешь. Если до утра не свернут – надо будет подыскать
получше.
И все так же – ни звука. Ни – передвинется какая чернота в поле.
Кого любишь, того и гонишь. Позвал сметливого Останина:
– Ванечка, возьми бойца, сходи вперед на километр – какой рельеф? И не
найдешь ли кого? Да гранаты прихватите.
Останин с вятским причмоком:
– Щас в поле кого издали увидишь – не окликнешь. “Кто это?” – а тебя из
автомата. Или, с нарошки “Wer ist da?”, а тебя – свои же, от пуза.
Ушли.
А тут – вытащили кирки и лопаты, помахивали. Верхний слой уковало, как
и на могилах сегодня. Лошадей отвели за кустики. Радист, с рацией на санях,
вызывает:
– Балхаш, Балхаш, говорит Омск. Дай Двенадцатого, Десятый спрашивает.
Двенадцатый – Топлев – отзывается.
– Из палочек нашли кого?
– Нету палочек, никого, – очень озабоченный голос.
Вот так так. Если и вкруг Адлига пехоты до сих пор нет – и у нас ее
нет. Где ж она?
– А что Урал?
– Урал говорит: ищите, плохо ищете.
– А кто именно?
– Ноль пятый.
Начальник разведки бригады. Ему б самому тут и искать, а не в штабе
бригады сидеть, за тридцать верст. Да что ж они с места не сдвинулись? Когда
ж – тут будут?
Копали трудно.
Ну, да окопчика три, не в полный профиль. Перекрывать все равно нечем.
Проворный Останин вернулся даже раньше, чем ждался.
– Товарищ майор. С полкилометра – запад в лощину. И она, кажись,
обхватом справа от нас идет. А я налево сходил, наискосок. Вижу, фигуры
копошатся. Еле опознались: заматерился один, катушка у него заела, – так и
услышал: свои.
– Кто же?
– Правый звукопост. Тут до них одной катушки нам хватит и будет прямая
связь с центральной. Хорошо.
– Ну что ж, тогда тянем. Пусть твой напарник ведет.
Да – по кому пристреливаться? И с какой привязкой, все координаты на
глазок.
– А больше никого? Пехоты нет?
– И следов по снегу нет.
– Да-а-а. Двенадцатый, двенадцатый, ищи палочки! Разошли людей во все
стороны!

10

Теперь стало повидней малость: и лесок, что от Адлига слева вперед. И
справа прочернел лес пораскидистей – но это уже, очевидно, за большой тут
лощиной.
А штаб бригады перестал отзываться по рации. Хорошо, наверно уже
поехали. Но не предупредили.
Топлев очень нервничал. Он и часто нервничал. Он-то был старателен,
чтобы все у него в порядке, никто б не мог упрекнуть. Он – малой вмятинки,
малой прогрызинки в своей службе не допускал, еще прежде, чем начальство
заметит и разнесет.