Хотя б одну роту подвезти вперед.
А двух разведчиков при себе оставил.
– Пойду к вашему комдиву.
Топлев предупредительно повел майора в Адлиг. И к исходу пути:
– Вот прямо по этой санной колее.
Она хорошо видна была под ногами.
Все светлело. Луна пробивается.

11

После легочного ранения на Соже – майора Балуева послали на годичные
курсы в Академию Фрунзе. Грозило так и войну пропустить – но вот успел, и
прибыл в штаб Второго Белорусского – как раз в январское наступление.
Оттуда – в штаб армии. Оттуда – в штаб корпуса. Оттуда – в штаб
дивизии.
И нашел его только сегодня днем – нет, уже считай вчера это.
А у них как раз за день раньше – убило командира полка, и уже третьего
с этой осени. Так вот – вместо него, приказ подпишем потом.
С командиром дивизии досталось поговорить пять минут. Но и того хватило
для опытного офицера: топографической карты почти не читает, видно по двум
оговоркам, и по движениям пальцев над картой. И – выше ли того понимает всю
обстановку? Мутновато мямлит. Да кого, бывает, у нас в генералы не возвысят?
А тут еще – и по обязательной квоте национальных кадров? равномерное
представительство нацменьшинств.
После академической слаженности теоретической войны – вот так сразу
плюхнуться, немного обалдеваешь. А отвык – бодрись.
Да кое-что из обстановки Балуев успел охватить еще в оперотделе
штабарма. За сорок четвертый год вояки наши сколько прокатились вперед,
неудержимо! – как не обнаглеть. Наглостью отличной, красивой, победительной.
С нею – и врезались в Пруссию. Уже отстали тылы, отстала пехота – но катит,
катит Пятая танковая, катит – и аж до Балтики. Эффект- захватывающий,
восхитительный!
Однако же – и размах такого швырка: на одну дивизию приходится вместо
обычных трех-пяти километров фронта – да сразу сорок!
Вот – и растяни свой полк. Вот и проси хоть пару пушек
семидесяти-шести.
Но это и есть – армия в движении: переменчивая конструкция, то ли через
сутки окаменеет во мраморе, то ли через два часа начнет рассыпаться как
призрак. На то ты – и кадровый офицер, на то и академический курс прошел.
И в этой бурной неожиданности, колкости, остроте – сладость воина.

12

Все светлело – а к часу ночи разорвало. И луна – еще предполная, на всю
ночь ее не станет. С нехваткой по левому обрезу, и уже сдвинутая к западу,
стала картинно проплывать за облаками, то ясней, то затуманенно.
Светлей-то светлей, но и в бинокль не многое можно рассмотреть на
снежном поле впереди – только то, что оно, кажется, пусто – посверх лощины.
Да ведь и перелесками там-сям перегорожено, могут накапливаться.
Луна имела над Павлом Боевым еще с юных лет особую власть, и навсегда.
Уже подростка – она заставляла остановиться или сесть, или прилечь – и
смотреть, смотреть.