Н. К. Г. дружелюбно разговаривает с ним — Јж немного раскрывается. Он
видит, что ни бить, ни отнимать котелка не будут. Беседа дальше. Они оба
инженеры (Н. Г. — геолог, Е. — химик), и вот Е. раскрывает перед Г. свою
веру. Оперируя незабытыми цифрами химических составов, он доказывает, что
всЈ нужное питание можно получить и из отбросов, надо только преодолеть
брезгливость и направить все усилия, чтоб это питание оттуда взять.
Несмотря на жару Е. одет в несколько одЈжек, притом грязных. (И на это
обоснование: Е. экспериментально установил, что в очень грязной одежде вши и
блохи уже не размножаются, как бы брезгуют. Одну исподнюю одежду поэтому он
даже выбрал из обтирочного материала, использованного в мастерской.)
Вот его вид: шлем-буденовка с черным огарком вместо шишака; подпалины и
по всему шлему. К засаленным слоновьим ушам шлема прилипло, где сено, где
пакля. Из верхней одежки на спине и на боках языками болтаются вырванные
куски. Заплаты, заплаты. Слой смолы на одном боку. Вата подкладки бахромой
вывисает по подолу изнутри. Оба внешних рукава разорваны до локтей, и когда
доходяга поднимает руки — он как бы взмахивает крыльями летучей мыши. А на
ногах его — лодкоподобные чуни, склеенные из красных автопокрышек.
Зачем же так жарко он одет? Во-первых, лето короткое, а зима долга,
надо всЈ это сберечь на зиму, где ж, как не на себе? Во-вторых, и главное,
он тем создает мягкость, воздушные подушки — не чувствует боли ударов. Его
бьют и ногами и палками, а синяков нет. Это — одна его защита. Надо только
всегда успеть увидеть, кто хочет ударить, успеть упасть, колени подтянуть к
животу и тем его прикрыть, голову пригнуть к груди и обнять толсто-ватными
руками. И тогда его могут бить только по мягкому. А чтоб не били долго —
надо быстро доставить бьющему чувство победы, для этого Е. научился с
первого же удара неистово кричать, как поросенок, хотя ему совсем не больно.
(В лагере ведь очень любят бить слабых, и не только нарядчики и бригадиры, а
и простые зэки, чтобы почувствовать себя еще не совсем слабым. Что делать,
если люди не могут поверить в свою силу, не причинив жестокости?)
И Е. кажется вполне посильным и разумным избранный образ жизни — к
тому же не требующим запятнания совести! Он никому не делает зла.
Он надеется выжить срок.
Интервью доходяги окончено.

___

В нашем славном отечестве, которое способно долее ста лет не печатать
работ Чаадаева из-за его, видите ли, реакционных взглядов, уже никого не
удивишь, что самые важные и смелые книги никогда не бывают прочитаны
современниками, никогда не влияют во время на народную мысль. И эту книгу я
пишу из одного сознания долга — потому что в моих руках скопилось слишком
много рассказов и воспоминаний, и нельзя дать им погибнуть.