С реконструктивного периода (с 1928 года) суды стали разбирать
прогулы, симуляцию, плохое отношение к инвентарю, брак продукции, порчу
материала. И если не втирались в состав судов классово-чуждые арестанты (а
были только — убийцы, ссученные блатари, растратчики и взяточники), то суды
в своих приговорах ходатайствовали перед начальником о лишении свиданий,
передач, зачЈтов, условно-досрочного освобождения, об этапировании
неисправимых. Какие это разумные, справедливые меры и как особенно полезно,
что инициатива применять их исходит от самих же заключЈнных! (Конечно, не
без трудностей. Начали судить бывшего кулака, а он говорит: “У вас суд —
товарищеский, я же для вас — кулак, а не товарищ. Так что не имеете вы
права меня судить!” Растерялись. Запрашивали полит-воспитательный сектор
ГУИТЛ и оттуда ответили: судить! непременно судить, не церемониться!)
Что является основой основ всей культурно-воспитательной работы в
лагере? “Не предоставлять лагерника после работы самому себе — чтобы не
было рецидивов его прежних преступных наклонностей” (ну, например, чтобы
Пятьдесят Восьмая не задумывалась о политике). Важно, “чтобы заключЈнный
никогда не выходил из под воспитательного воздействия”.
Здесь очень помогают передовые современные технические средства,
именно: громкоговорители на каждом столбе и в каждом бараке! Они никогда не
должны умолкать! Они постоянно и систематически от подъЈма и до отбоя должны
разъяснять заключЈнным, как приблизить час свободы; сообщать ежечасно о ходе
работ; о передовых и отстающих бригадах; о тех, кто мешает. Можно
рекомендовать еще такую оригинальную форму: беседа по радио с отдельными
отказчиками и недобросовестными.
Ну, и печать, конечно, печать! — самое острое оружие нашей партии. Вот
подлинное доказательство того, что в нашей стране — свобода печати: наличие
печати в заключении! Да! А в какой стране еще возможно, чтобы заключЈнные
имели свою прессу?
Газеты во-первых стенные, рукописные, и во-вторых многотиражные. У тех
и других — бесстрашные лагкоры, бичующие недостатки (заключЈнных), и эта
самокритика поощряется Руководством. Насколько само Руководство придаЈт
значение вольной лагерной печати, говорит хотя бы приказ No. 434 по
Дмитлагу: “огромное большинство заметок остаЈтся без отклика”. — Газеты
помещают и фото ударников. Газеты указывают. Газеты вскрывают. Газеты
освещают и вылазки классового врага — чтобы крепче по ним ударили. (Газета
— лучший сотрудник оперчекотдела!) И вообще газеты отражают лагерную жизнь,
как она течЈт, и являются неоценимым свидетельством для потомков.
Вот например, газета архангельского домзака в 1931 году рисует нам
изобилие и процветание, в каком живут заключЈнные: “плевательницы,
пепельницы, клеЈнка на столах, громкоговорящие радиоустановки, портреты
вождей и ярко говорящие о генеральной линии партии лозунги на стенах.