И может быть, Варлам Тихонович, дружба в нужде и беде вообще-то между
людьми возникает, и даже в крайней беде, — да не между такими сухими и
гадкими людьми, как мы, при воспитании наших десятилетий?
Если уж растление так неизбежно, то почему Ольга Львовна Слиозберг не
покинула замерзающую подругу на лесной дороге, а осталась почти наверное
погибнуть с нею сама — и спасла? Уж эта ли беда — не крайняя?
Если уж растление так неизбежно, то откуда берЈтся Василий Мефодьевич
Яковенко? Он отбыл два срока, только что освободился и жил вольняшкой на
Воркуте, только-только начинал ползать без конвоя и обзаводиться первым
гнЈздышком. 1949 год. На Воркуте начинаются посадки бывших зэков, им дают
новые сроки. Психоз посадок! Среди вольняшек — паника! Как удержаться? Как
быть понезаметнее? Но арестован Я. Д. Гродзенский, друг Яковенко по
воркутинскому же лагерю, он доходит на следствии, передач носить некому. И
Яковенко — бесстрашно носит передачи! Хотите, псы, — гребите и меня!
Отчего же этот не растлился?
А в с е уцелевшие не припомнят ли того, другого, кто ему в лагере руку
протянул и спас в крутую минуту?
Да, лагеря были рассчитаны и направлены на растление. Но это не значит,
что каждого им удавалось смять.
Как в природе нигде никогда не идЈт процесс окисления без
восстановления (одно окисляется, а другое в это самое время
восстанавливается), так и в лагере (да и повсюду в жизни) не идЈт растление
без восхождения. Они — рядом.
В следующей части я еще надеюсь показать, как в других лагерях — в
Особых, создалось с какого-то времени иное поле: процесс растления был
сильно затруднЈн, а процесс восхождения стал привлекателен даже для лагерных
шкур.

___

Да, ну а — исправление? А с исправлением-то как же? (“Исправление” —
это понятие общественно-государственное и не совпадает с восхождением.) Все
судебные системы мира, не одна наша, мечтают о том, чтобы преступники не
просто отбывали срок, но исправлялись бы, то есть чтобы другой раз не
увидеть их на скамье подсудимых, особенно по той же статье.5
Достоевский восклицает: “Кого когда исправила каторга?”
Идеал исправления был и в русском пореформенном законодательстве (весь
чеховский “Сахалин” исходит из этого идеала). Но успешно ли осуществлялся?
П. Якубович над этим много думал и пишет: террористический режим
каторги “исправляет” лишь не развращенных — но они и без этого второй раз
не совершат преступления. А испорченного этот режим только развращает,
заставляет быть хитрым, лицемерным, по возможности не оставлять улик.
Что ж сказать о наших ИТЛ?! Теоретики тюрьмоведения (Gefaengniskunde)
всегда считали, что заключение не должно доводить до совершенного отчаяния,
должно оставлять надежду и выход.