А
сколько еще заманчивых ступеней — и какое множество людей опускалось по
ним? Те, кто уволили мать Кавешан с работы — не отстранились? внесли свою
лепту? Те, послушные звонку оперативника, кто послали Никитину на чЈрную
работу, чтоб скорее стала стукачкой? Да те редакторы, которые бросались
вычЈркивать имя вчера арестованного писателя?
Маршал Блюхер — вот символ той эпохи: сидел совой в президиуме суда и
судил Тухачевского (впрочем, и тот сделал бы так же). Расстреляли
Тухачевского — снесли голову и Блюхеру. Или прославленные профессора
медицины Виноградов и Шерешевский. Мы помним, как пали они жертвой
злодейского оговора в 1952 году — но не менее же злодейский оговор на
собратьев своих ПлетнЈва и Левина они подписали в 1936-м. (Венценосец
тренировался в сюжете и на душах…)
Люди жили в поле предательства — и лучшие доводы шли на оправдание
его. В 1937 году одна супружеская пара ждала ареста — из-за того, что жена
приехала из Польши. И согласились они так: не дожидаясь этого ареста, муж
донЈс на жену! ЕЈ арестовали, а он “очистился” в глазах НКВД и остался на
свободе. — ВсЈ в том же достославном году старый политкаторжанин Адольф
Межов, уходя в тюрьму, произнЈс своей единственной любимой дочери Изабелле:
“мы отдали жизнь за советскую власть — и пусть никто не воспользуется твоей
обидой. Поступай в комсомол!” По суду Межову не запретили переписку, но
комсомол потребовал, чтоб дочь не вела еЈ — и в духе отцовского напутствия
дочь отреклась от отца.
Сколько было тогда этих отречений! — то публичных, то печатных: “Я,
имя рек, с такого-то числа отрекаюсь от отца и матери как от врагов
советского народа”. Этим покупалась жизнь.
Тем, кто не жил в то время (или сейчас не живЈт в Китае) почти
невозможно понять и простить. В средних человеческих обществах человек
проживает свои 60 лет, никогда не попадая в клещи такого выбора, и сам он
уверен в своей добропорядочности и те, кто держат речь на его могиле.
Человек уходит из жизни, так и не узнав, в какой колодец зла можно
сорваться.
Массовая парша душ охватывает общество не мгновенно. Еще все 20-е годы
и начало 30-х многие люди у нас сохраняли душу и представления общества
прежнего: помочь в беде, заступиться за бедствующих. Еще и в 1933 году
Николай Вавилов и Мейстер открыто хлопотали за всех посаженных ВИРовцев.
Есть какой-то минимально-необходимый срок растления, раньше которого не
справляется с народом великий Аппарат. Срок определяется и возрастом еще не
состарившихся упрямцев. Для России оказалось нужным 20 лет. Когда Прибалтику
в 1949 году постигли массовые посадки, — для их растления прошло всего
около 5-6 лет, мало, и там семьи, пострадавшие от власти, встречали со всех
сторон поддержку.