Нет, зря мы потянулись сравнивать наших зэков с помещичьими
крепостными. Состояние тех следует признать гораздо более спокойным и
человеческим. С кем еще приблизительно можно сравнивать положение туземцев
Архипелага — это с заводскими крепостными, уральскими, алтайскими и
нерчинскими. Или — с аракчеевскими поселенцами. (А иные возражают мне: и то
жирно, в аракчеевских поселениях тоже и природа, и семья, и праздники.
Только древневосточное рабство будет сравнением верным).
И лишь одно, лишь одно преимущество заключЈнных над крепостными
приходит на ум: заключЈнный попадает на Архипелаг, даже если малолеткой в
12-15 лет, — а всЈ-таки не со дня рождения! А всЈ-таки сколько-то лет до
посадки отхватывает он и воли! Что же до выгоды определЈнного судебного
срока перед пожизненной крестьянской крепостью, — то здесь много оговорок:
если срок не четвертная; если статья не 58-я; если не будет “до особого
распоряжения”; если не намотают второго лагерного срока; если после срока не
пошлют автоматически в ссылку; если не вернут с воли тотчас же назад на
Архипелаг как повторника. Оговорок такой частокол, что ведь, вспомним,
иногда ж и крепостного барин на волю отпускал по причуде…
Вот почему когда “император Михаил” сообщил нам на Лубянке ходящую
среди московских рабочих анекдотическую расшифровку ВКП(б) — Второе
Крепостное Право (большевиков), — это не показалось нам смешным, а —
вещим.

___

Искали новый стимул для общественного труда. Думали, что это будет
сознательность и энтузиазм при полном бескорыстии. Потому так подхватывали
“великий почин” субботников. Но он оказался не началом новой эры, а
судорогой самоотверженности одного из последних поколений революции. Из
губернских тамбовских материалов 1921-го года видно, например, что уже тогда
многие члены партии пытались уклоняться от субботников — и введена была
отметка о явке на субботник в партийной учЈтной карточке. Еще на десяток лет
хватило этого порыва для комсомольцев и для нас, тогдашних пионеров. Но
потом и у нас пресеклось.
Что же тогда? Где ж искать стимул? Деньги, сдельщина, премиальные? Но
это в нос шибало недавним капитализмом, и нужен был долгий период, другое
поколение, чтоб запах перестал раздражать и его можно было бы мирно принять
как “социалистический принцип материальной заинтересованности”.
Копнули глубже в сундуке истории и вытащили то, что Маркс называл
“внеэкономическим принуждением”. В лагере и в колхозе эта находка
выставилась неприкрытыми клыками.
Потом подвернулся Френкель и, как чЈрт сыпет зелье в кипящий котЈл,
подсыпал котловку.
Известно было заклинание, сколько раз его повторяли: “В новом
общественном строе не может быть места ни дисциплине палки, на которую
опиралось крепостничество, ни дисциплине голода, на которой держится
капитализм”.