Уже достаточно проняла их жажда,
и увидев несколько казахских юрт, двое предложили зайти напиться к казахам,
а третий, Степан**, отказался и наблюдал с холма. Он видел, как товарищи его
в юрту вошли, а оттуда уже бежали, преследуемые многими казахами, и взяты
тут же. Степан, щуплый, невысокий, ушЈл лощинами и продолжал побег в
одиночестве, ничего с собой не имея, кроме ножа. Он старался идти на
северо-запад, но всегда отклонялся, минуя людей, предпочитая зверей. Он
вырезал себе палку, охотился на сусликов и тушканчиков: метал в них издали,
когда они на задних лапках свистят у норок — и так убивал. Кровь их
старался высасывать, а самих жарил на костре из сухого караганника.
Но костер его и выдал. Раз увидел Степан, что к нему скачет всадник в
большом рыжем малахае, он едва успел прикрыть свой шашлык караганником,
чтобы казах не понял, какого разбора тут еда. Казах подъехал, спросил, кто
такой и откуда. Степан объяснил, что работал на марганцевом руднике в
Джездах (там работали и вольные), а идЈт в совхоз, где жена его, километров
полтораста отсюда. Казах спросил, как называется тот совхоз. Степан выбрал
самое вероятное: “имени Сталина”.
Сын степей! И скакал бы ты своей дорогой! Чем мешал тебе этот бедняга?
Нет! Казах грозно сказал: “Твой на турма’ сидел! ИдЈм со мной!” Степан
выругался и пошЈл своей дорогой. Казах ехал рядом, приказывал идти за ним.
Потом отскакивал, махал, звал своих. Но степь был пустынна. Сын степей! Ну и
покинул бы ты его — ты видишь, с голой палкой он идЈт по степи на сотни
верст, без еды, ведь он и так погибнет. Или тебе нужен килограмм чаю?
За эту неделю, живя наравне со зверьми, Степан уже привык к шорохам и
свистам пустыни. И вдруг он учуял в воздухе новый свист и не сообразил, а
нутром животного ощутил опасность — отпрыгнул в сторону. Это спасло его! —
оказалось, казах забросил аркан, но Степан увернулся из кольца.
Охота на двуногого! Человек или килограмм чая! Казах с ругательством
выбрал назад аркан, Степан пошЈл дальше, соображая, и стараясь теперь не
упускать казаха из вида. Тот подъехал ближе, приготовил аркан и снова
метнул. И только метнул — Степан рванулся к нему и ударом палки по голове
сбил с лошади. (Сил-то у него было чуть, но тут шло на смерть.) “Получай
калым, бабай!” — не давая взнику, стал его бить Степан со всей злостью, как
животное рвЈт клыками другое. Но увидя кровь, остановился. Взял у казаха и
аркан, и кнут, и взобрался на лошадь. А на лошади была еще котомка с
продуктами.
Побег его длился еще долго — еще недели две, но строго везде избегал
Степан главных врагов — людей, соотечественников. Уже он расстался и с
лошадью и переплывал какую-то реку (а плавать он не умел! — и делал плот из
тростника, чего тоже, конечно, не умел), и охотился, и от какого-то крупного
зверя, вроде медведя, уходил в темноте.