Если мне могут теперь указать побеги русских революционеров ХIХ или ХХ
века с такими трудностями, с таким отсутствием поддержки извне, с таким
враждебным отношением среды, с такой беззаконной карой пойманных — пусть
назовут!
И после этого пусть говорят, что мы — не боролись.

1 Мой сопалатник в Ташкентском онкодиспансере, конвоир узбек,
рассказывал мне об этом побеге, напротив, как об удачно совершЈнном,
изнехотя восхищаясь.

2 См. главу 10.

——–
Глава 9. Сынки с автоматами

Охраняли в долгих шинелях с чЈрными обшлагами. Охраняли красноармейцы.
Охраняли самоохранники. Охраняли запасники-старики. Наконец пришли молодые
ядрЈные мальчики, рожденные в первую пятилетку, не видавшие войны, взяли
новенькие автоматы — и пошли нас охранять.
Каждый день два раза по часу мы бредЈм, соединЈнные молчаливой смертной
связью: любой из них волен убить любого из нас. Каждое утро мы — по дороге,
они — по задороге, вяло бредЈм, куда не нужно ни им, ни нам. Каждый вечер
бодро спешим: мы — в свой загон, они — в свой. И так как дома настоящего у
нас нет — загоны эти служат нам домами.
Мы идЈм и совсем не смотрим на их полушубки, на их автоматы — зачем
они нам? Они идут и всЈ время смотрят на чЈрные наши ряды. Им по уставу надо
всЈ время смотреть на нас, им так приказано, в этом их служба. Они должны
пресечь выстрелом наше каждое движение и шаг.
Какими кажемся мы им, в наших чЈрных бушлатах, в наших серых шапках
сталинского меха, в наших уродливых, третьего срока, четырежды подшитых
валенках, — и все обляпанные латками номеров, как не могут же поступить с
подлинными людьми?
Удивляться ли, что вид наш вызывает гадливость? — ведь он так и
рассчитан, наш вид. Вольные жители посЈлка, особенно школьники и
учительницы, со страхом косятся с тротуарных тропинок на наши колонны,
ведомые по широкой улице. Передают: они очень боятся, что мы, исчадия
фашизма, вдруг бросимся врассыпную, сомнЈм конвой, — и ринемся грабить,
насиловать, жечь, убивать. Ведь наверно такие только желания доступны столь
звероподобным существам. И вот от этих зверей охраняет жителей посЈлка —
конвой. Благородный конвой. В клубе, построенном нами, вполне может
чувствовать себя рыцарем сержант конвоя, предлагая учительнице потанцевать.
Эти сынки всЈ время смотрят на нас — и из оцепления, и с вышек, но
ничего им не дано знать о нас, а только право дано: стрелять без
предупреждения!
О, если бы по вечерам они приходили к нам, в наши бараки, садились бы
на наши вагонки и слушали: за что вот этот сел старик, за что вот этот
папаша. Опустели бы эти вышки и не стреляли бы эти автоматы.
Но вся хитрость и сила системы в том, что смертная наша связь основана
на неведении.