Я таил свою
задачу: я писал и писал. Я берЈг себя для другой борьбы, позднейшей. Но
вопрос стоит шире: права ли? нужна ли была борьба Митровича?
Весь бой его был заведомо безнадЈжен, это тесто нельзя было промесить.
И даже если бы он полностью победил — это не могло бы исправить строя, всей
системы. Только размытое светлое пятнышко чуть померцало бы на ограниченном
месте — и затянуло бы его серым. Вся его возможная победа не уравновешивала
того нового ареста, который мог быть ему расплатой (только хрущЈвское время
и спасло Митровича от ареста). БезнадЈжен был его бой, однако человечно —
возмущение несправедливостью, хоть и до собственной гибели! Борьба его была
упЈрта в поражение — а бесполезной еЈ никак не назовешь. Если б не так
благоразумны были мы все, если б не ныли друг другу: “не поможет,
бесполезно!” — совсем бы другая была наша страна! А Митрович не был
гражданин — он был ссыльный, но блеска его очков боялись районные власти.
Боялись-то боялись, однако наступал светлый день выборов — выборов
любимой народной власти, — и равнялись неуЈмный борец Митрович (и чего ж
тогда стоила его борьба?), и уклончивый я, и еще более затаЈнный, а по виду
уступчивейший изо всех Г. С. М-з: все мы, скрывая страдательное отвращение,
равно шли на это праздничное издевательство. Разрешались выборы почти всем
ссыльным, так дЈшево они стоили, и даже лишЈнные прав вдруг обнаруживали
себя в списках, и их торопили, гнали скорей. У нас в Кок-Тереке не бывало
даже кабин для голосования, совсем в стороне стояла одна будка с
распахнутыми занавесками, но туда и путь не лежал, неловко было к ней и
заворачивать. Выборы состояли в том, чтобы поскорей пронести бюллетени до
урны и туда их швырнуть. Если же кто останавливался и внимательно читал
фамилии кандидатов, это уже выглядело подозрительным: неужели партийные
органы не знают, кого выдвигают, что’ тут читать?.. Отголосовав, все
получали законное право идти выпивать (или зарплату, или аванс всегда
выдавали перед выборами). Одетые в лучшие костюмы, все (в том числе
ссыльные!) торжественно раскланивались на улицах, поздравляя друг друга с
каким-то праздником…
О, сколько раз еще помянешь добрым словом лагерь, где не было этих
выборов никаких!
Однажды выбрал Кок-Терек народного судью, казаха — единогласно,
разумеется. Как обычно, поздравляли друг друга с праздником. Но через
несколько месяцев на этого судью пришло уголовное дело из того района, где
он судействовал прежде (тоже выбранный единогласно). Выяснилось, что и у нас
он успел уже достаточно нахапать от частных взяткодателей. Увы, пришлось его
снять и назначить в Кок-Тереке новые частичные выборы. Кандидат был опять —
приезжий, никому не известный казах. И в воскресенье все оделись в лучшие
костюмы, проголосовали единогласно с утра, и опять на улицах те же
счастливые лица без искорки юмора поздравляли друг друга.