. с праздником!
В каторжном лагере мы надо всем балаганом хоть смеялись открыто, а в
ссылке особенно и не поделишься: жизнь у людей как у вольных, и первое взято
от воли самое худшее — скрытность. С М-зом с одним из немногих я на такие
темки поговаривал.
Его прислали к нам из Джезказгана, притом без копейки, его деньги
задержались где-то в пути. Однако, комендатуру это нисколько не озаботило —
его просто сняли с тюремного довольствия и выпустили на улицы Кок-Терека:
хоть воруй, хоть умирай. В те дни я ему одолжил десятку — и навсегда
заслужил его благодарность, долго он мне всЈ напоминал, как я его выручил. В
нЈм устойчива была эта черта — памятливость на добро. Но и на зло тоже.
(Так помнил он зло Худаеву — тому чеченскому мальчику, едва не ставшему
жертвой кровной мести. ВсЈ оборачивается, в этом жизнь мира! — уцелевший
Худаев вдруг с тЈмною злобой, неправо и жестоко расправился с сыном М-за).
При его положении ссыльного и без профессии, М-з не мог себе найти в
Кок-Тереке приличной работы. Лучшее, что ему досталось — стать школьным
лаборантом, и этим он уже очень дорожил. Но должность требовала всем
услуживать, никому не дерзить, ни в чЈм не выказывать себя. Он и не
выказывал, он непроницаем был под внешней любезностью, и даже такого
простого о нЈм, почему у него нет к пятидесяти годам профессии, никто не
знал. Мы же с ним как-то сближались, ни одного столкновения, а взаимная
помощь нередко, да еще одинаковость лагерных реакций и выражений. И после
долгой перетайки я узнал его скрываемую внешнюю и внутреннюю историю. Она
поучительна.
До войны он был секретарь райкома партии в Ж*, в войну назначен
начальником шифровального отделения дивизии. Всегда он был поставлен высоко,
важная персона, и не ведал мелкого человеческого горя. Но в 1942 году как-то
случилось, что по вине шифровального отделения один полк их дивизии не
получил вовремя приказа на отступление. Надо было исправить — но еще
получилось, что все подчинЈнные М-за куда-то задевались либо погибли — и
послал генерал самого М-за туда, на передовую, в уже смыкающиеся вокруг
полка клещи: приказать им отступать! спасти их! М-з поехал верхом,
сокрушЈнно и боясь погибнуть, по пути же попал так опасно, что дальше решил
не ехать и даже не знал, останется ли и тут в живых. Он сознательно
остановился — покинул, предал полк, слез с лошади, обнял дерево (или от
осколков прятался за ним) и… дал клятву Иегове, что если только останется
жив — будет ревнивым верующим, выполнять точно святой закон. И кончилось
благополучно: полк погиб или попал в плен, а М-з выжил, получил 10 лет
лагеря по 58-й, отбыл их — и вот был со мной в Кок-Тереке. И как же
непреклонно он выполнял свой обет! — ничего в груди и голове не осталось у
него от члена партии.