После ссылок, описанных выше, нашу кок-терекскую, как и всю
южноказахстанскую и киргизскую, следует признать льготной. Поселяли тут в
обжитых посЈлках, то есть при воде и на почве не самой бесплодной (в долине
Чу, в Курдайском районе — даже щедро-плодородной). Очень многие попадали в
города (Джамбул, Чимкент, Таласс, даже Алма-Ату и Фрунзе), и бесправие их не
отличалось ощутительно от прав остальных горожан. В тех городах недороги
были продукты, и легко находилась работа, особенно в индустриальных
посЈлках, при равнодушии местного населения к промышленности, ремЈслам и
интеллектуальным профессиям. Но и те, кто попадал в сельские местности, не
все и не сурово загонялись в колхозы. В нашем Кок-Тереке было 4 тысячи
человек, большинство — ссыльных, но в колхоз входили только казахские
кварталы. Всем остальным удавалось или устраиваться при МТС или кем-то
числиться, хоть на ничтожной зарплате — а жили они двадцатью пятью сотками
поливного огорода, коровой, свиньями, овечками. Показательно, что группа
западных украинцев, жившая у нас (административно-ссыльные после пятилетних
лагерных сроков) и тяжело работавшая на саманном строительстве в местной
стройконторе, находила свою жизнь на здешней глинистой, сгорающей при редких
поливах, но зато бесколхозной земле настолько привольнее колхозной жизни на
любимой цветущей Украине, что когда вышло им освобождение — все они
остались тут навсегда.
Ленива была в Кок-Тереке и оперчасть — спасительный частный случай
общеказахской лени. Были среди нас кто-то и стукачи, однако мы их не ощущали
и от них не страдали.
Но главная причина их бездействия и мягчеющего режима была —
наступление хрущЈвской эпохи. Ослабевшими от многочленной передачи толчками
и колыханиями докатывалась она и до нас.
Сперва — обманно: “ворошиловской” амнистией (так прозвал еЈ Архипелаг,
хотя издала еЈ — Семибоярщина). Сталинское издевательство над политическими
7 июля 1945 года было непрочным забытым уроком. Как и в лагерях, в ссылке
постоянно цвели шЈпотные параши об амнистии. Удивительна эта способность
тупой веры! — Н. Н. Грекова, например, после 15 лет мытарств, повторница,
на саманной стене своей хатЈнки держала портрет ясноглазого Ворошилова — и
верила, что от него придЈт чудо. Что ж, чудо пришло! — именно за подписью
Ворошилова посмеялось над нами правительство еще раз — 27 марта 1953 года.