Не только прошу я о снисхождении, но
крикнуть хочу: как наступит пора, возможность — соберитесь, друзья
уцелевшие, хорошо знающие, да напишите рядом с этой еще комментарий: что
надо — исправьте, где надо — добавьте (только не громоздко, сходного не
надо повторять). Вот тогда книга и станет окончательной, помоги вам Бог.
Я удивляюсь, что я и такую-то кончил в сохранности, несколько раз уж
думал: не дадут.
Я кончаю еЈ в знаменательный, дважды юбилейный год (и юбилеи-то
связанные): 50 лет революции, создавшей Архипелаг, и 100 лет от изобретения
колючей проволоки (1867).
Второй-то юбилей, небось, пропустят…

27.4.58–22.2.67

Рязань — Укрывище

——–
И еще после

Я спешил тогда, ожидая, что во взрыве своего письма писательскому
съезду если и не погибну, то потеряю свободу писать и доступ к своим
рукописям. Но так с письмом обернулось, что не только я не был схвачен, а
как бы на граните утвердился. И тогда я понял, что обязан и могу доделать и
доправить эту книгу.
Теперь прочли еЈ немногие друзья. Они помогли мне увидеть важные
недостатки. Проверить на более широком круге я не смел, а если когда и
смогу, то будет для меня поздно.
За этот год что мог — я сделал, дотянул. В неполноте пусть меня не
винят: конца дополнениям здесь нет, и каждый чуть-чуть касавшийся или
размышлявший, всегда добавит — и даже нечто жемчужное. Но есть законы
размера. Размер уже на пределе, и еще толику этих зернинок сюда втолкать —
развалится вся скала.
А вот что выражался я неудачно, где-то повторился или рыхло связал —
за это прошу простить. Ведь спокойный год всЈ равно не выдался, а последние
месяцы опять горела земля и стол. И даже при этой последней редакции я опять
ни разу не видел всю книгу вместе, не держал на одном столе.
Полный список тех, без кого б эта книга не написалась, не переделалась,
не сохранилась — еще время не пришло доверить бумаге. Знают сами они.
Кланяюсь им.

Рождество-на-Истье
Май 1968