И пока не будет в стране независимого общественного мнения — нет
никакой гарантии, что всЈ многомиллионное беспричинное уничтожение не
повторится вновь, — что оно не начнЈтся любой ночью, каждой ночью — вот
этой самой ночью, первой за сегодняшним днЈм.
Передовое Учение, как мы видели, не оберегло нас от этого мора.

Но я вижу, что мой оппонент кривится, моргает мне, качает: во-первых
враги услышат! во-вторых — зачем так расширительно? Ведь вопрос стоял
гораздо у’же: не — почему нас сажали? и не — почему терпели это беззаконие
остающиеся на воле? Они, как известно, ни о чЈм не догадывались, они просто
верили (партии),16, что раз целые народы ссылают в 24 часа — значит,
виноваты народы. Вопрос в другом: почему уже в лагере, где мы могли бы и
догадаться, почему мы т а м голодали, гнулись, терпели и не боролись? Им, не
ходившим под конвоем, имевшим свободу рук и ног, простительно было и не
бороться — не могли ж они жертвовать семьями, положением, зарплатой,
гонорарами. Зато теперь они печатают критические рассуждения и упрекают нас,
почему м ы, когда нам нечего было терять, держались за пайку и не боролись?
Впрочем, к этому ответу веду и я. Потому мы терпели в лагерях, что не
было общественного мнения на воле.
Ибо какие вообще мыслимы способы сопротивления арестанта — режиму,
которому его подвергли? Очевидно, вот они:

1. Протест.
2. Голодовка.
3. Побег.
4. Мятеж.

Так вот, как любил выражаться Покойник, каждому ясно (а не ясно —
можно втолковать), что первые два способа имеют силу (и тюремщики боятся их)
только из-за общественного мнения! Без этого смеются они нам в лицо на наши
протесты и голодовки!
Это очень эффектно: перед тюремным начальством разорвать на себе
рубаху, как Дзержинский, и тем добиться своих требований. Но это только при
общественном мнении. А без него — кляп тебе в рот и еще за казЈнную рубаху
будешь платить!
Вспомним хотя бы знаменитый случай на карийской каторге в конце
прошлого века. Политическим объявили, что отныне они подлежат телесным
наказаниям. Надежду Сегеду (она дала пощЈчину коменданту.. чтобы вынудить
его уйти в отставку!) должны сечь первой. Она принимает яд и умирает, чтоб
только не подвергнуться розгам! Вслед за ней отравляются еще три женщины —
и умирают! В мужском бараке вызываются покончить с собой 14 добровольцев, но
не всем удаЈтся.17 В результате телесные наказания начисто навсегда
отменены! Расчет политических был: устрашить тюремное начальство. Ведь
известие о карийской трагедии дойдет до России, до всего мира.
Но если мы примерим этот случай к себе, мы прольЈм только слЈзы
презрения.