Но, если кто-нибудь, землячки’,
принял Толстого всерьЈз, если вырос у нас живой толстовец — эй, поберегись!
— не попадайся под наши гусеницы!!
… Иногда на стройке побежишь попросить у заключЈнного десятника
складной метр — замерить надо, сколько выложили. Метром этим он очень
дорожит, а тебя в лицо не знает — тут много бригад, но почему-то сразу
безоружно протянет тебе свою драгоценность (в лагерном понимании это просто
глупость!). А когда ты ему этот метр еще и вернЈшь — он же тебя будет очень
благодарить. Как может быть такой чудак в лагере десятником? Акцент у него.
Ах, он, оказывается, поляк, зовут его Юрий Венгерский. Ты еще о нЈм
услышишь.
… Иногда идЈшь в колонне, и надо бы чЈтки в рукавице перебирать или
думать над следующими строфами, — но уж очень занятный окажется с тобой в
пятЈрке сосед — новое лицо, бригаду новую послали на ваш объект. Пожилой
интеллигентный симпатичный еврей с выражением умно-насмешливым. Его фамилия
Масамед, он кончил университет.. какой, какой? Бухарестский, по кафедре
биопсихологии. Такие есть у него между прочим специальности — физиономист,
графолог. А сверх того он — йог и готов хоть завтра начать с тобой курс
Хатха-йоги. (Да ведь беда: слишком малые сроки дают нам в этом университете!
Задыхаюсь! нет времени всЈ охватить!)
Потом я еще присмотрюсь к нему в зоне рабочей и жилой. Соотечественники
предлагали ему устроиться в контору, он не пошЈл: ему важно показать, что и
еврей может отлично работать на общих. И в пятьдесят лет он бесстрашно бьЈт
киркой. Но, правда, как истый йог, владеет своим телом: при десяти градусах
Цельсия он раздевается и просит товарищей облить его из брандсбойта. Он ест
не как все мы — поскорее затолкнуть эту кашу в рот, а — отвернувшись,
сосредоточенно, медленно, маленькими глоточками, специально крохотной
ложечкой.5
… Так бывает на переходе не раз, что сведЈшь интересное новое
знакомство. Но вообще-то в колонне не всегда развернЈшься: кричит конвой,
шипят соседи (“из-за вас — и нас…!”), на работу мы идЈм вялые, а с работы
слишком торопимся, тут еще ветер откуда-нибудь в рыло. И вдруг… — ну, уж
это случай совсем НЕ ТИПИЧНЫЙ, как говорят соцреалисты. Незаурядный какой-то
случай.
В крайнем ряду идЈт маленький человечек с густой чЈрной бородой (в
последний раз арестован с нею и на фотокарточке снят таким, потому и в
лагере она не сбрита). Шагает он бодро, с сознанием достоинства, и несЈт под
мышкой перевязанный рулон ватмана. Это — его рац-предложение или
изобретение, новинка какая-то, которой он гордится. Он начертил еЈ на
производстве, носил кому-то показывать в лагерь, теперь опять несЈт на
работу. И вдруг злой ветер вырывает рулон изпод его руки и катит от колонны
прочь.