УбеждЈнный беглец — это еще и тот, кто отклоняет расслабляющие упреки
лагерных обывателей: из-за беглецов другим будет хуже! режим усилят! по
десять раз на проверку! баланда жидкая! Кто отгоняет от себя шЈпот других
заключЈнных не только о смирении (“и в лагере можно жить, особенно с
посылками”), но даже о протестах, о голодовках, ибо это не борьба, а
самообман. Изо всех средств борьбы он видит один, он верит одному, он служит
одному — побегу!
Он — просто не может иначе! Он так создан. Как птица не вольна
отказаться от сезонного перелЈта, так убеждЈнный беглец не может не бежать.
В промежутках между двумя неудавшимися побегами Георгия Тэнно
спрашивали мирные лагерники: “И что тебе не сидится? Что ты бегаешь? Что ты
можешь найти на воле, особенно на теперешней?” — “Как — что? — удивлялся
Тэнно. — Свободу! Сутки побывать в тайге не в кандалах — вот и свобода!
Таких, как он, как ВоробьЈв, ГУЛаг и Органы не знали в своЈ среднее
время — время кроликов. Такие арестанты встречались только в самое первое
время, а потом уж только после войны.
Вот таков Тэнно. Во всяком новом лагере (а его этапировали частенько)
он был вначале подавлен, грустен — пока не созревал у него план побега.
Когда же план появлялся — Тэнно весь просветляется, и улыбка торжествовала
на его губах.
И когда, вспоминает он, начался всеобщий пересмотр дел и реабилитации,
он упал духом: он ощутил, что надежда на реабилитацию подрывает его волю к
побегу.

___

Сложная жизнь его не помещается в эту книгу. Но жилка беглеца у него от
рождения. РебЈнком он из Брянского интерната бежал “в Америку”, то есть на
лодке по Десне; из пятигорского детдома зимой — в нижнем белье перелез
через железные ворота — и к бабушке. И вот что самобытно: в его жизни
переплетаются мореходная линия и цирковая. Он кончил мореходное училище,
ходил матросом на ледоколе, боцманом на тральщике, штурманом в торговом
флоте. Кончил военный институт иностранных языков, войну провел в Северном
флоте, офицером связи на английских конвойных судах ходил в Исландию и в
Англию (фото 4). Но и он же с детства занимался акробатикой, выступал в
цирках при НЭПе и позже в промежутках между плаваниями; был тренером по
штанге; выступал с номерами “мнемотехники”, “запоминанием” множества чисел и
слов, “угадыванием” мыслей на расстоянии. А цирк и портовая жизнь привели
его и к небольшому касанию с блатным миром: что-то от их языка, авантюризма,
хватки, отчаянности. Сидя потом с блатарями в многочисленных режимках — он
еще и еще черпает что-то от них. Это тоже всЈ пригодится для убеждЈнного
беглеца.
Весь опыт человека складывается в человеке — так получаемся мы…
В 1948 году его внезапно демобилизовали. Это был уже сигнал с того
света (знает языки, плавал на английском судне, к тому же эстонец, правда
петербургский) — но ведь нас питают надежды на лучшее.