Это приговор освобождает его от унижения, от сделки, от покорности, от
заискивания, от обещанных нищенских пяти-семи лет: двадцать пять, такую вашу
мать??? — так нечего от вас ждать, значит — бежим!!
Или — смерть. Но разве смерть хуже, чем четверть столетия рабства? Да
одну стрижку наголо после суда — простая стрижка, кому она досаждала? —
Тэнно переживает как оскорбление, как плевок в лицо.
Теперь искать союзников. И изучать истории других побегов. Тэнно в этом
мире новичок. Неужели же никто никогда не бежал?
Сколько раз мы все проходили за надзирателем эти железные переборки,
рассекающие бутырские коридоры, — многие ли из нас заметили то, что Тэнно
видит сразу: что в дверях — запоры двойные, надзиратель же отпирает только
один, и переборка подаЈтся. А второй запор, значит пока бездействует: это
три стержня, которые могут высунуться из стены и войти в железную дверь.
В камере кто чего, а Тэнно ищет — рассказов о побегах и участников их.
Находится даже такой, кто был в заварушке с этими тремя стержнями — Мануель
Гарсиа. Это случилось несколькими месяцами раньше. Заключенные одной камеры
вышли на оправку, схватили надзирателя (против устава, он был один, ведь
годами же ничего не случается, они привыкли к покорности!), раздели его,
связали, оставили в уборной, один арестант надел его форму. Ребята взяли
ключи, побежали открывать все камеры коридора (а в этом же коридоре были и
смертники, тем это было очень кстати!). Начался вой, восторги, призывы идти
освобождать другие коридоры и взять в руки всю тюрьму. Забыли осторожность!
Вместо того, чтобы тихо приготовиться по камерам к выбегу, а по коридору
дать ходить только одетому в надзирателя — вывалили массой в коридор и
шумели. На шум посмотрел в глазок переборки (они там в обе стороны устроены)
надзиратель из соседнего коридора — и нажал кнопку тревоги. По этой тревоге
с центрального поста перекрываются все вторые замки переборок, и нет к ним
ключей в надзирательских связках. Мятежный коридор был отъединен. Вызвали
множество охраны; став шпалерами, пропускали всех мятежников по одному и
избивали; нашли зачинщиков и их увели. А им уже было по четвертаку.
Повторили срок? Расстреляли?
Этап в лагерь. Известная арестантам “сторожка” на Казанском вокзале —
отступя, конечно, от людных мест. Сюда привозят на воронках, здесь загружают
“вагон-заки” перед тем, как цеплять их к поездам. НапряжЈнные конвоиры с
обеих сторон рядками. Рвущиеся к горлу собаки. Команда: “Конвой — к бою!”
— и смертный лязг затворов. Тут не шутят. Так, с собаками, ведут и по
путям. Побежать? Собака догонит.
(Но у беглеца убеждЈнного, всегда перебрасываемого за побеги из лагеря
в лагерь, из тюрьмы в тюрьму, еще много будет этих вокзалов и конвоирования
по путям. Будут водить и без собак.