Чем же так они рассердили и
разварили “Новый мир”?
Эмоциональный толчок был – расплатиться за свою вечную
загнанность: изо всех собак, постоянно кусающих “Н. Мир”,
одна провинилась, отбилась – и свои же кусают её. Смекнув
ситуацию: вот удобно ударить и нам! Чем ударить? –
марксизмом, конечно, чистейшим Передовым Учением.
Дементьеву это было очень сродни. Но по крайней мере один
человек в редакции – Твардовский, мог бы помнить и понимать
пословицу: волка на собак в помощь не зови. Даже на злых
враждебных собак всё-таки не зови в помощь волка марксизма,
бей их честной палкой – а волка не зови. Потому что волк
твою собственную печень слопает.
Но в том-то и дело, что марксизм не был для “Н. Мира”
принудительным цензурным балластом, а так и понимался, как
учение Единственно-Верное, лишь бы было “исходно-чистым”.
Так и атеизм, очень необходимый для этого выступления, был
своеродным, искренним убеждением всей редколлегии “Н. Мира”,
включая, увы, Твардовского. И потому неслучайны были и не
показались им ошибочными аргументация и тон этого позорного
выступления журнала – так незадолго до его конца.
В исходном замысле, ещё не перенесённом на бумагу, ещё
обсуждаемом в кабинете, очевидно были у новомирцев и вполне
правильные соображения: “эта банда” кликушески поносит Запад
не только как капиталистический Запад (такого марксистам не
жалко, и Дементьеву тоже), а как псевдоним всякого
свободного веяния в нашей стране (вопреки марксизму, эти
передовые веяния почему-то поддерживаются именно обречённым
Западом), как псевдоним интеллигенции и самого “Н. Мира”. В
статьях “М. Гвардии” что-то слишком подозрительно
выпячиваются “народные основы”, церковки, деревня, земля. А
в нашей стране так это смутно напряжено, что произнеси
похвально слово “народ” – и уже это воспринимается как “бей
интеллигенцию!” (увы, образованщину на 80%, а из кого народ
состоит – и вовсе неведомо…), произнеси похвально
“деревня” – значит угроза городу, “земля” – значит упрёк
“асфальту”. Итак, против этих тайных, невысказанных угроз,
защищая себя под псевдонимом интернационализма и пользуясь
всеми ловкостями диалектического марксизма – в бой,
Александр Григорьич!
И вот, с профессорской учёностью, легко находя
неграмотное и смешное в статьях молодогвардейских недоучек
(да ведь двадцатьпять этажей голов срубили в этом народе,
удивляться ли мычанью лилипутскому?) тараном попёр
новомирский критик в пролом проверенный, разминированный,
безопасный, куда с 20-х годов бито всегда наверняка, и
сегодня тоже вполне угодно государственной власти.
Критик помнит о задаче, с которой его напустили –
ударить и сокрушить, не очень разбирая, нет ли где живого,
следуя соображениям не истины, а тактики.