.. Ведь он, наверно, на меня
обижается… А ведь это не от меня зависит. Я всё послал в
Центральный Комитет. А сам я – что могу? Без Центрального
Комитета я ни бэ, ни мэ”. – И довольно верно поняли в
редакции: Воронков зашатался, может быть и слетит, не так
провернул.
Решенье повисло, решенье могло и не состояться. Хотя
такие тягостные оттяжки под секирой – не лучшие поры для
размышлений, а выдалось всем подумать: если Твардовского не
снимут, так может журнал ещё существует? Твардовский есть –
так есть и журнал? можно остаться и бороться? Но поскольку
о снятии Лакшина, Кондратовича, Виноградова уже было
напечатано в газете, это, по советским понятиям,
невозвратимо, невосстановимо, ибо самая драная жёлто-
коричневая советская газетка не может ошибиться. Бывшие
заместители Твардовского уже ходили на свои новые должности,
но каждый день бывали и здесь, – и в этом новом положении
выяснилось, что любимцы A. Т., его заместители, не хотят,
чтобы Твардовский вдруг остался бы без них: “Н. мира” без
себя они не мыслили.
Можно гибнуть по-разному. “Новый мир” погиб, на мой
взгляд, без красоты, с нераспрямлённой спиной. Никакого даже
шевеленья к публичной борьбе, когда она уже испробована и
удаётся! Уж не говорю: ни разу не посмели, ещё при жизни
журнала, пустить в Самиздат изъятую цензурой статью или
абзацы, как сделала с “Мастером” Е. С. Булгакова. Скажут:
погубили бы журнал. Да ведь всё равно погубили, к тому уже
шло, уже горло хрипело, – а всё бы не на коленях! В эти
февральские дни – ни одного открытого письма в Самиздат (а
потому что – риск для партийных билетов и следующих служб
отрешённых членов?), робость даже в ходатайствах по команде,
два унизительных письма Твардовского в “Лит. газету”. Хуже
того: Твардовский и Лакшин не брезгливо посетили ничтожный
писательский съезд РСФСР, проходивший вскоре. Твардовский
пошёл и сел в президиум, и улыбался на общих снимках с
проходимцами, как будто специально показывая всему миру, что
он нисколько не гоним и не обижен. (Уж пошёл – так выступи!)
А Лакшин таким образом внешне отметился в верноподданстве, в
кулуарах же ловил новомирских авторов и убеждал забирать
свои рукописи назад.
Вот это направление усилий старой редакции было
неблагородно. И вообще-то нельзя вымогать жертв из других,
можно з_в_а_т_ь к ним, но прежде того и самим же показав,
как это делается.