В
салоне – семеро штатских да восьмой – врач, со мною. Кроме
врача все опять сменились (должны ж охрану подготовить,
освоиться). Мне указывают точное место – у прохода и в
среднем ряду, вот сюда. От меня к окну – сосед, позади нас
двое, впереди один. И через проход двое. И позади них двое.
Так что я окружен как поясом. А вот и врач: он склонился ко
мне заботливо и объясняет, какое рекомендует мне лекарство
принять сейчас, какое через полчаса, какое через два часа, и
каждую таблетку на моих глазах отрывает от фабричной пачки,
показывая мне, что – не отрава. Впрочем одна из таблеток по
моей мерке – снотворное, и я её не беру. (Усыпить меня в
дороге или одурить?) “А что, так долго лететь? – наивно
спрашиваю я его. – Сколько часов?” Ещё более наивно
озадачивается и он: “Вот, не знаю точно…”. И больше уже не
ждут: захлопнулись люки, зажглась надпись о ремнях. Мой
сосед тоже очень заботливо: “Вы не летали? Вот так
застёгивается. И – “взлётных” берите, очень помогает”. От
стюардессы, в синем. А уж она – тем более невинна, совсем не
знает, что тут за публика. Наши простые советские граждане.
И рулит самолёт по пасмурному грязно-снежному аэродрому.
Мимо других самолётов или зданий каких, я ничего не замечаю
отдельно: каждое из них отвратительно мне, как всякий
аэродром, а всё вместе – последнее, что я вижу в России.
Уезжаю из России я второй раз: первый раз – на фронтовых
машинах, с наступающими войсками:
Расступись, земля чужая! Растворяй свои ворота!
А приезжал – один раз: из Германии и до самой Москвы с
тремя гебистами. И вот опять из Москвы с ними же, только уже
с восемью. Арест наоборот.
Когда самолёт вздрагивает, отрываясь, – я крещусь и
кланяюсь уходящей земле. Лупятся гебисты.

((В телефонных этих звонках ничего не может
содержаться… Вдруг по квартире вопли: – “Летит! Выслали! В
Западную Германию!” Звонят, что слухи от друзей Бёлля: тот
ожидает гостя во Франкфурте. Правдоподобно? можно поверить?
Сами же пустили и слух, отвлечь от своих подвалов. “Я поверю
только если услышу голос А. И.” Причём тут друзья Бёлля?
Спектакль какой-то… Зачем тогда было так брать, восемь на
одного? принимать всемирный позор с арестом – чтобы выслать?
Но опять, опять звонят агентства, одно за другим.
Министерство внутренних дел Рейн-Вестфалии подтвердило:
“ожидается в Западной Германии”… Да больше: уже прибыл, и
находится на пути в резиденцию Бёлля!..”. Значит, так?.. Но
почему у всех радость? Это же – несчастье, это же насилие,
не меньшее, чем лагерь… Выслали – свистящее, чужое…
Выслали, а у нас, конфискация? – ах, надо было успеть
раздать, потеряла время! Жжёт. Всё жжёт. Звонят, поздравляют
– с несчастьем?..))

Дальше всё – читателям привычнее, чем мне, разный там
проход облаков, над облаками, солнце, как над снежною
равниной.