И как установился курс, я соображаю: который час
(около двух, на 15° больше истинного полдня), как летим
относительно солнца – и получается: линия между Минском и
Киевом. Значит, вряд ли будет ещё посадка в СССР и значит,
значит… Вена? Не могу ничего вообразить другого, не знаю я
ни рейсов, ни аэродромов.
Летим, как висим. Слева спереди ослепительно светит
солнце на снежно-облачные поля. А камеры для людей, думающих
иначе, устроены так, что опять уже в потолках зажглись
ночные лампочки – и до следующего полудня.
Господи, если ты возвращаешь мне жизнь – как эти камеры
развалить?
Многовато для меня переходов за неполные сутки. Мягкое
сиденье, конфетки. А в кармане – кусок лефортовского хлеба:
как в сказке удаётся из дурной ворожбы вырвать, унести
вещественный кусок: что – было, что не приснилось.
Да я б и без этой краюхи не забыл.
Перелёт – как символ: оборвалось 55 лет за плечами,
сколько-то где-то ждёт впереди. Висеть – как думать:
правильно жил? Правильно. Не ошибись теперь, новый мир –
новые сложности.
Так вишу, думаю, и даже конвой свой разглядывать нет ни
досуга, ни охоты. Один – вытащил приёмник, рожа улыбается,
весёлая командировка, включить больно хочется, другого
спрашивает – можно ли? (Кто старший – не знаю, не видно
старшего.) Я – явно брови нахмурил, покачал головой:
“Мешает” (думать). Махнули ему, убрал. Двое задних – какие-
то не такие, читают немецкие газеты, “Frankfurter
Allgemeine”. Дипломаты, что ли? А гебисты от скуки исходят,
читают разбросанные рекламы, проспекты… и расписания.
Расписания Аэрофлота? Совсем лениво, как тоже от скуки
крайней, беру расписание и так же лениво просматриваю. Типов
самолётов я не различаю. А рейсов тут полно, есть и Вена,
есть и Цюрих, но час – ни один не подходит. В половине
второго-два не выходит в Европу ни один самолёт подходящего
направления. Значит, подали мне специальный. Да на это у нас
казна есть, русский революционный размах.
Даже и не думать. Коромысло. Висеть и только понимать:
таких часов в жизни – немного. Как ни понимай – победа.
Телёнок оказался не слабее дуба. На чем бы мысль ни собрал –
не получается. Дома – какова там добыча в обыске ? (Но уже
не жжёт, как ночью.) И что там сейчас мои?

((Все радио десять раз повторили уже: летит – прибыл –
едет к Бёллю. И когда никто уже в том не сомневайся:
“самолёт прибудет через полтора часа”. А как же министр
сообщал: “давно прибыл”? А как же все корреспонденты? Так
никто ещё не видел его живого?? Так – спектакль?! он никуда
не летит?!? Так то было ещё не несчастье!? А – вот оно…
Сообщения сыпятся вперебой: ещё в полёте… уже сел… Ещё
не вылетал из Москвы, рейс откладывается! И тогда –
окончательно ясно: везут.