А через несколько дней находят меня убитого
на обочине австрийского шоссе – и почему за это должно
отвечать советское правительство? Все годы, к сожалению, они
за меня отвечали, и в этом была моя безопасность, – но уж
теперь-то нет?
Весь этот прояснившийся мне план настолько в стиле ГБ,
что даже проверять, исследовать его не нужно. Как же это я
не сообразил сразу?.. А что – теперь? Теперь вот что: как
можно больше беспечности, я отдыхаю, я расслаблен, я
улыбаюсь, даже с кем-то перебрасываюсь словами – я полностью
им доверяю. (Хотя бы – не в тюк, хотя бы своими ногами
выйти. Не знаю, совсем не знаю аэродромных порядков, но не
может быть, чтобы при посадке самолёта не было ни одного
полицейского вблизи.
А если будет хоть один, я успею громко крикнуть. Ну-ка,
ну-ка, в детстве ученый, давно заброшенный немецкий язык,
выручай! Составляю в уме, составляю: “Herr Polizei! Achtung!
Ich bin Schriftsteller Solshenizyn! Ich bitte um Ihre Hilfe
und Verteidigung!” Успею выкрикнуть? Даже если половину и
рот зажмут – поймёт!)
И теперь – только наблюдаю их. Полудремлю и наблюдаю:
какие лица? Как переговариваются? похоже ли на деятельную
подготовку? какие у них с собой вещи? Да руки почти у всех
пусты. То есть, свободны…
А летим мы уже – скоро три часа. Долгонько. Сколько до
этой Вены? ничего не знаю, никогда не интересовался. Но вот
начинаем сбавлять высоту. И не удерживаюсь от ещё одной
проверки: не порывисто, развалисто, уже известной тропой иду
в носовую уборную. За 10 минут до аэродрома – ещё я зэк или
уже не зэк? За мной – двое, и даже что-то укоризненно, –
почему не сказал? (То есть, чтоб один выводной успел занять
позицию впереди меня.) “Разве ещё имеет значение?” –
улыбаюсь я. “Ну как же, вот я вам дверь открою.” И опять –
стали вдвоем на пороге, чтоб я не закрыл. С холодком: нет,
дело не просто. Что-то готовят. (Теперь-то понимаю:
инструкция их была: не дать мне кончить самоубийством или
порезаться, повредить себя, как блатные, когда на этап не
хотят. Хороши б они выглядели, выведя меня порезанного!)
Ладно. Сел на старое место и поглядываю расслабленно-
беззаботно. Спускаемся. Ниже. Различается большой город. На
реке. Не такая широкая река, но и не малая. Дунай? Кто его
знает. Делаем круг. Венских парков и предместий что-то не
видать, больше промышленности, да где её теперь нет? … А
вот и аэродром. Покатили по дорожкам. Среди других зданий
одно возвышается, и на нем надпись “Frankfurt-am-Main”. Э-
ка!.. Рулим, вертимся – есть полицейские, есть, и немало,
если форму правильно понимаю. И вообще людей порядочно,
сотни две, так что крикнуть будет кому.
Остановились. Снаружи везут трап. Наши некоторые к
пилоту бегают и назад.